Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат

От ярости у Чарли свело скулы: с ним обращались, как с обвиняемым. Побелев от злости, он с трудом выдавил из себя, боясь в любой момент сорваться:

– Дон Сальваторе, люди, о которых вы говорите, помогли мне стать тем, кем я стал. То, что меня пригласили прийти сегодня, – это только благодаря им… Без них я был бы ничем, даже не мафиозо, так как вы никогда всерьез не обращали на меня внимания.

Маранзано понял, что благоразумнее дать задний ход.

– Ты защищаешь своих друзей – это хорошо. Но ты не прав, пренебрегая опытом твоих предшественников. Времена меняются, но люди остаются все такими же. Ты идешь в ногу с веком, я верю в тебя. Вступай в мою семью – вот предложение, которое я хотел тебе сделать. Стань членом моей семьи, ты будешь возвышаться вместе с ней, и я тебе обещаю, ты будешь первым из моих сыновей…

Луканиа ожидал всего, но только не этого. Гордый тем, что смог дать отпор, он проговорил:

– Вы бы перестали мне доверять, если бы я не сказал, что мне надо подумать.

– Это правда, и я очень рад твоим словам. Надеюсь, в скором времени получу ответ, которого жду…

Дон Сальваторе отломил кусок хлеба, посыпал его солью, затем разломил на две части, протянув одну из них Луканиа. Хлеб съели в молчании. Затем Сальваторе налил красного сицилийского вина. Оба выпили.

Чарли Луканиа поднялся.

– Я думаю, что мы поняли друг друга, сынок…

С торжественным видом дон воздел руки к небу, наподобие того, как это делает священник после причастия. Едва выйдя на улицу, Чарли сплюнул.

На следующий день он отправил своего шофера Джино к дону Сальваторе Маранзано с дюжиной бутылок «Кингс рансом» двенадцатилетней выдержки, лучшего из того, чем располагал сам, а также с посланием, в котором сообщал, что не чувствует себя готовым принять столь серьезную ответственность, что это для него слишком большая честь. Другими словами, сделал худшее из того, что вообще мог сделать.

Спустя две недели Вито Дженовезе начал упорно настаивать на том, чтобы он оказал услугу некоему Чарли Лагайпе, он же Биг Ноуз (Большой нос) Чарли, прозванный так за пристрастие нюхать наркотик.

Лагайпа утверждал, что за двадцать тысяч долларов он может получить партию наркотиков, которая сулит тому, кто одолжит деньги, около ста пятидесяти тысяч долларов чистой прибыли.

Что касается денег, то Луканиа мог бы одолжить их любому банкиру, но после своей первой неудачи он всячески избегал иметь дело с наркотиками. Каким образом Дженовезе удалось уговорить его впутаться в ото дело, оставалось загадкой даже для посвященных, однако товар оказался у Луканиа. 5 июня 1923 года он положил его образцы в карман, чтобы проверить у Джо Адониса.

На улице его окружили трое полицейских из отряда по борьбе с наркотиками, имевших неплохое представление о запахе этого зелья. Нетрудно представить их неподдельную радость по поводу того, что они обнаружили.

Парни из Бюро по борьбе с наркотиками ликовали. Поскольку Луканиа уже однажды привлекался к ответственности за то, что доставлял наркотики, пряча их за лентами шляп, то на этот раз ему предстояло оставаться в тюрьме до седых волос. Любители «искренних» признаний допрашивали его с помощью каучуковой дубинки. Безрезультатно. Спустя несколько часов он потерял способность ощущать боль, но не ясность мысли.

– Я никогда не назову ни одного имени… Но я могу сказать, где хранится все это дерьмо. Это будет ваша самая большая удача в этом году. Без трепотни. Но в обмен на мое согласие сотрудничать вы должны будете дать мне возможность уйти отсюда. Награда вам обеспечена. Пустите слух, что мне чудом удалось улизнуть. Вам в любом случае почет и слава, а я рискую ничуть не меньше, чем сейчас. Но зато я не попаду в тюрягу…

Атторней дал согласие на эту сделку. Агенты обнаружили в небольшом кафе на Малберри-стрит металлический контейнер, наполненный чистым героином.

Луканиа освободили. На этом деле он потерял пятьдесят тысяч долларов, которые успел вложить в эту операцию; кроме того, Биг Ноуз Лагайпа имел право потребовать с него еще пятьдесят тысяч долларов – свою долю прибыли, предусмотренную сделкой. Но он потерял нечто большее и особенно ясно осознал это, когда узнал, что люди дона Сальваторе Маранзано распространяют среди жителей «Малой Италии» слух, что Луканиа – «стукач». Итак, он попал в первую же западню, подготовленную мафией, но поклялся взять реванш. Он стал носить, не снимая нигде и никогда, свою знаменитую шляпу, о которой было так много разговоров. Вскоре и его самого стали называть «самая большая шляпа для наркотиков». Во многих странах мира благодаря усилиям Бюро по борьбе с наркотиками появилась его полная учетная карточка, где сообщалось, что он является финансистом, вдохновителем и поставщиком-отравителем номер один.