Татьяна Степанова: Сон над бездной

– Где она? Где эта тварь?

Злата визжала, тыча пальцем в темноту. Рядом с ней стоял Гиз – не похожий сам на себя, растерянный.

– Я тоже видел что-то вон там, у дозорной башни. Что-то странное, – он указывал на двор. – Он… оно было там… и пропало… наверное, снова ушло в подвал!

– Он же закрыт на замок! – Кравченко бросился к лестнице.

Мещерский догнал его только на середине двора.

– Маша веревкой бельевой прикручена, – сообщил он на бегу. – Живая она, у нее только небольшая рана на голове, поэтому и кровь… А знаешь, чем в нас швырнули? Каминным совком для углей. Я об него споткнулся, когда за тобой бежал… Совок как палица боевая – тяжелый… Вадик, я думал… Черт, про вампиров-вурдалаков разная хреновина в голову полезла… А у нее, у Маши, никаких ран нигде, кроме ссадины… Он… оно не кровь из нее сосало, оно… Черт, оно, кажется, пыталось ее изнасиловать!

Перед ними в стене была та самая дверь.

– Нет замка, – Кравченко рывком распахнул ее.

Как и в тот, первый раз она подалась легко. Кравченко нащупал выключатель – свет вспыхнул, осветив помещение, которое они уже видели, – пустое, пахнущее сыростью, ремонтом и известкой.

– Та, другая дверь… смотри, тоже открыта, – шепотом (отчего-то здесь не хотелось разговаривать громко) сказал Мещерский.

Они спустились, подошли к той двери. Низкий кирпичный свод, покатый, выложенный камнем спуск куда-то вниз, вниз под землю, под стены Нивецкого замка.

– Свети! – приказал Кравченко, и они двинулись по узкому сырому проходу.

Вроде бы единственным звуком были их шаги, но…

– Подожди? Слышишь? – Кравченко остановился. – Вон там впереди.

Узкая каменная кишка неожиданно раздвоилась – в каменную толщу ввинчивались уже два хода. Свет фонарика скользил по стенам. В них и справа, и слева попадались неглубокие ниши. Кирпич везде был однородный. Примерно на уровне среднего человеческого роста через равные промежутки в кирпичную кладку были вделаны ржавые скобы. «Это, наверное, для смоляных факелов», – решил Мещерский. Держаться-то он старался рядом с Кравченко, храбрился изо всех сил, но… Как было справиться с богатым разгулявшимся воображением? От скоб для факелов – метки древности – мысли тут же перекинулись к таинственным нишам. Возможно, замурованным каменным карцерам-колодцам. То в одной, то в другой уже мерещился скелет, прикованный за костяшки чугунными кандалами. И вот уже из темноты хищно оскалился и подмигнул чей-то пожелтевший череп. А потом целое кладбище скелетов в обрывках истлевшей немецкой формы, в пилотках с оуновскими трезубцами. Все, что осталось от некогда грозного лесного отряда Вайды Марковца…

Ход снова раздвоился – в правом его отростке воздух был затхлым, и, посветив фонарем, они увидели, что это тупик. В левом дышалось легче, но пол снова пошел под уклон, ход уводил глубже под землю.

– Так нельзя, мы так заблудимся, – волновался Мещерский. – Надо хотя бы мелом отмечать.

– А ты прихватил с собой мел? – Кравченко водил фонарем по стенам и напряженно к чему-то прислушивался.

– Нет, но так мы наверняка заблудимся. А может, тут и вообще никого? Вдруг Гиз солгал?

– Тихо! Вот сейчас – вот! Ты слышал?!

Глухой топот – далеко, там, в темноте. И еще какие-то звуки – странные, не описать словами. Всхлипывания, чье-то прерывистое дыхание? И в это же самое время с другой стороны – с той, откуда пришли, где был вход, – громкие мужские голоса, гул шагов.

– Эй, хлопцы! Де вы тут?

В подвал по приказанию Лесюка (запоздало, но что поделаешь) спустилась группа охранников. Вооруженные мощными фонарями, пневматическими пистолетами и даже помповым ружьем, они на этот раз двинулись вниз по подземному ходу.

– Эге-гей, хлопцы! Справа вы чи злiва?

– Не отвечай им, – шепнул Мещерский. – Слышишь, целая орда сюда прет. Они его спугнут. Он… оно спрячется, уйдет.

– Кто?

– Ну, этот… Потрошитель, или как там его… упырь, чудовище, которое мы…

– А это ты видел? – Кравченко извлек из кармана джинсов белый клок ткани.

– Ой, это от его савана, да? – Мещерский отшатнулся, а потом со жгучим любопытством склонился над новой уликой.

– Какого там, к черту, савана… Эй, мужики, мы тут! Идите сюда! Налево сворачивайте! – гаркнул Кравченко во всю силу своих богатырских легких.

Мещерский втянул голову в плечи, зажмурился: «Вот сейчас песок сверху посыплется, камни, потом летучие мыши стаей, обвал, Армагеддон… Так всегда в ужастиках…»

Но вместо «армагедонна» – лишь желтки фонарей. Подоспела охрана.