Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой

— Честно говоря, нет, — Гришка захлопнул окно, от резкого стука Арина вздрогнула. Истощенные нервы взяли свое, она упала головой на колени и протяжно завыла, раскачиваясь вместе со стулом.

С трудом влив в гостью сорок капель валокордина, мы потребовали от нее внятного и разумного объяснения — как такое могло получиться?

— Все, что вы пока говорите, это бездоказательно, понимаете? — втолковывал ей Гришка, — любой может прийти и придумать историю. Допустим, мы вам верим. Но что это меняет? Как вы собираетесь доказать, что чужая женщина заняла ваше место? У вас нет документов, вообще нет ничего.

— Вы хотите сказать, что у меня нет денег? Вы не станете работать бесплатно?

— Ах, давайте без высоких материй, — скривился Григорий, — станем мы работать или нет и на каких условиях, поговорим чуть позже. Пока вы должны сказать — что и кто может подтвердить ваши слова?

— Сонечка, только она… Это моя подруга.

— Как ее найти, почему вы до сих пор не позвонили ей?

— Я звонила. Мне дали телефон, чтобы позвонить… Но ее мобильный заблокирован, никто не ответил.

— А домашний?

— Я не знаю домашнего. Мы подружились с ней в секции по айкидо. Несколько раз сидели в кафе, она все рассказала мне про свою жизнь, а я ей про свою. У нас похожие судьбы.

— В секции по айкидо? Вы долго занимались? Вас там хорошо помнят?

— Дело в том, что… я была там три раза, а потом бросила. Хотя абонемент был на год. Только с Соней сошлась. Тренер может меня помнить… но мне кажется, не очень хорошо.

— Ну хоть что-то. Вы говорите, что родом из Прибалтики. Кто-то остался у вас там?

— Нет, — Арина помотала головой, — тетя умерла, она воспитывала меня, когда погибли родители. Коллеги, соседи… я не видела их много лет.

— Вы стояли на учете в московских поликлиниках?

— Нет, — совсем тихо прошептала Арина, — понимаете, Нина немного похожа на меня. У нас один типаж. В этом все дело. Я никак не могу доказать, что я — это я. Надо найти Соню. Она должна помнить меня, надо обязательно найти ее, обязательно, понимаете?

От еды, от валокордина Арину постепенно развезло, и она заснула прямо на стуле. Гришка аккуратно перенес ее на диван и принялся задумчиво чесать затылок.

— Ну и что ты думаешь? — хмуро спросил он.

— Думаю, надо мне посмотреть на эту пару, — и я рассказала Гришке о случайном знакомства в кафе.

— И в секцию уж заодно наведайся. А я пока разузнаю про них все, что можно.

Вот так случайное знакомство в немецком кафе решило судьбу клиентки и заодно нашу. Если бы не та парочка, я не поверила бы ни слову. Конечно, женщину было жаль, но мое сочувствие вполне могло ограничиться поиском работы для убогой и некоторой суммой подъемных. Я пыталась убедить себя, что Арнольд и Арина (настоящая или фальшивая) попались на моем пути случайно, не было в этом никакого знамения. Но чем больше убеждала себя, тем неуверенней звучал мой внутренний голос.

Что такое настоящий мачо, каждый понимает по-своему. У женщин порой такие странные вкусы… Какой-нибудь замухрышка с недоразвитыми бицепсами вполне может претендовать на статус знойного красавца. Надо просто найти, как говорят социологи, свою адресную аудиторию. Одним нравятся журнальные приторные блондины, другим грубо вытесанные брюнеты, третьим и вовсе лысые. Толстяки, тщедушные очкарики, коренастые крепыши… Даже откровенно уродливые люди кажутся кому-то красивыми. Одна моя родственница, рассказывая о своем новом ухажере, заявила: «Вова такой симпатичный, что я просто таю. Он — само совершенство. А вот брат у него такой урод, даже не верится, что от одной матери». Когда придя к ней в гости, я обнаружила на кухне двух мужчин, то без всякий сомнений воскликнула, обращаясь к стройному высокому парню с мягким интеллигентным лицом: «Здравствуй, Вова!». Но Вовой оказался низкорослый уродец с микроскопическими близко посаженными глазами. Женщинам в этом плане сложнее. Если уж страшная, значит страшная. Мужчины же хороши в зависимости от того, кто именно на них смотрит.

Но Петр… Петр был хорош, с какой стороны не посмотри! Принц на все времена. Вообще то он попросил называл его Полом. Но мне больше понравилось его паспортное имя. Петр — это камень, и он на все сто был именно таким, состоящим из гранитно-твердых мускулов и африканской страсти. Об эту скалу наверняка разбилось не одно женское сердце. Как можно остаться равнодушной к ста восьмидесяти сантиметрам совершенной плоти? К узким бедрам, широким плечам, жгуче черным локонам, собранным в небрежный хвост. А глаза..! Темно серые омуты, проникающие в самую душу. Хотя, если быть совсем откровенной, то значительно ниже.