Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой

— И все? — хором спросили мы с Гришкой.

— Все — растерянно ответил Федоткин.

— Следи дальше, — наказал Григорий молодому коллеге

Загрузив Ваню очередной порцией текучки, мы заварили крепчайший кофе и погрузились в собранные Гришкой досье.

Если есть такое понятие как «среднестатистический предприниматель», то Арнольд Валевский, немец по матери и поляк по отцу, попадает под это определение на сто десять процентов. С начала перестройки мотался челноком в Польшу и Турцию, потом открыл небольшую торговую точку на Черкизовском рынке, потом вторую, третью. Постепенно круг его интересов ширился и на паях с местной азербайджанской диаспорой, Арнольд открыл несколько чебуречных, постепенно выросших в сеть восточных закусочных. Немецкая аккуратность и польская хитрость помогали ему держаться на плаву даже в самые лихие времена.

Чуть больше пяти лет назад он женился. Тогда же продал пай в хорошо обкатанном бизнесе и все деньги вложил в ночной клуб «Пантера. Клуб был довольно специфичным заведением. По пятницам и субботам сюда приходили пары. За последние несколько лет интерес москвичей к свингу (здесь — отмен сексуальными партнерами) вырос до устойчивого потребительского спроса. Людям стало скучно, захотелось разврата. Подобное неизменно наблюдается там, где отпадает нужда в суете по поводу куска хлеба. Буть то Древний Рим или неокапиталистическая Россия, благополучных людей непременно тянет удариться во все тяжкие. Пресыщенный человек не умеет радоваться малому, для того, чтобы разбудить свои спящие эмоции, ему нужно что-то из рамок вон выходящее. И Альберт удачно воспользовался новой конъюнктурой. Заведение умудрялось существовать без рекламы, и судя по всему, неплохо.

В Москве проживала родная сестра Арнольда Луиза и престарелая мать. Брат с семьей перебрался в западную Германию. Если верить донесению, а ему верить было можно, с крупными криминальными структурами предприниматель не связан, в конфликтах и разборках не участвовал. Конкуренты его поляной не интересовались.

— Не густо, — удрученно заметила я, закрывая файл. Свинг-клуб, это конечно пикантно. Но на скелет в шкафу не тянет.

— А что ты хотела? — удивился Гришка.

— Не знаю… но только не эту благостную картинку. За что тут зацепиться?

— А зачем непременно надо за что-то цепляться? У нас другие задачи.

— Знаешь, Гришк, говоря откровенно, я не представляю, как мы сможем проверить, врет нам Арина или нет. Допустим, не врет, как мы сможем доказать, что она — это она? Даже если кто-то из случайных свидетелей вспомнит ее, найдет отличия между так называемой Ниной и настоящей женой Арнольда… Даже если так, кто поверит? Гришк, это тупик.

— Значит, надо заходить с другого конца. Есть Соня, точнее имеется в наличии факт ее насильственной смерти. Велика вероятность, что ее убийство имеет самое прямое отношение к Арине. Знаешь, сдается мне, Арина кое-что от нас скрыла. Слишком уж хорошо вписывается Сонина смерть в схему. Единственная свидетельница, которая может опознать потеряшку, мертва. Не верю я, Настюха, в такие совпадения.

Гришка оказался прав. По одной ей известной причине Арина умолчала о звонке мужу.

— Я… я была как в бреду. Там, на свалке, у одного мужчины оказался мобильный телефон. Первый номер, который отчетливо всплыл в моей памяти, принадлежал Арнольду. Набирая его, не сразу даже и поняла, кому именно звоню. Услышала его голос и чуть не потеряла сознание. Узнала его сразу и… и испугалась.

— Что именно вы ему сказали? — наседал Гришка.

— Почти ничего. Спросила его, что произошло…

— А он?

— Он спросил, кто я. Я сказала, что это я, Арина, его жена. А он сказал, что не любит дурацких шуток, его жена сидит рядом.

— Что было дальше?

— Ничего, он повесил трубку.

— Значит, они знали, что вы живы. И не только живы, но пребываете в здравом уме и твердой памяти. Вот что, в ближайшее время на улицу носа не казать! — приказал Гришка притихшей Арине.

Маленькая ложь клиентки напрягла меня. Да и в целом ее объяснение звучало немного коряво. Отчего бы ей не признаться нам сразу, что она звонила Арнольду? Не придала значения? Забыла? Едва ли.

За два дня с женщиной произошли разительные перемены. Она умудрилась наесть щеки, избавилась от привычки постоянно принюхиваться, простенькие брючки и дешевый хлопчатобумажный свитер удачно подчеркивали все, что надо подчеркнуть. Теперь, когда она ничем не отличалась от большинства нормальных людей, мы невольно относились к ней иначе. Более серьезно что ли. Та оборванка, при приближении к которой надо было зажимать нос и сегодняшняя милая женщина по сути были одним и тем же человеком. Но попробуй объясни это измученной социальными условностями голове.