Татьяна Полякова - Держи меня крепче

– Она что, ни разу к отцу не приезжала?

– Не знаю, при мне – нет. Но я ведь три дня в неделю прихожу. Что там у них в остальное время делается – не знаю.

– В доме, скорее всего, были ее фотографии.

– Да не было никаких фотографий, то есть снимков полно, но везде они втроем. И Людмила о том, что у Владимира Сергеевича еще дочка есть, мне ни разу не обмолвилась, почему я и удивилась.

– С отцом у них какие отношения? Не обратили внимания?

– Хорошие, какие еще?

– То есть ничего такого вы вчера не заметили? – «Ничего такого» я выделила, а теперь Лидия Михайловна смотрела на меня в замешательстве.

– Не приглядывалась я. Только подумала, что Владимир Сергеевич, должно быть, первый раз совсем молодым женился, дочка-то уж взрослая.

– Ей двадцать шесть лет.

– Вот-вот. Неряшливая она какая-то. И на отца совсем не похожа. Она старалась возле Вики держаться, обнимала ее, а та все к отцу, все к отцу, вроде как дичилась ее. Уж вы меня простите, я ведь по хозяйству хлопотала, мне вокруг смотреть было некогда. Но старшая-то мне не приглянулась, если честно. Смотрела исподлобья, вроде чем-то недовольная. Я вот вам наговорю сейчас, а вы решите, что я вроде Ленки, – забеспокоилась женщина.

– Это вы напрасно, – заверила я.

Мы еще немного поболтали, однако больше ничего заслуживающего внимания я не услышала и поспешила проститься. Лидия Михайловна проводила меня до порога.

– Вы Владимиру Сергеевичу не рассказывайте, что вас опять беспокоили, ему сейчас тяжело… – со вздохом заметила я.

– Что вы, я понимаю. Буду молчать.

Покинув Лидию Михайловну, я отправилась в родную контору с единственной целью: встретиться с Сапруновым. Оттого, войдя в здание, сразу же поднялась на второй этаж, где был его отдел. Сапрунов мужик занятный, не то что умен, но хитер, без сомнения. Должность свою он уважал и даже кичился ею. С теми, кто был выше его, говорил с подобострастием, причем не чурался откровенной лести, с подчиненными вел себя барином. Мог обложить матом и этим гордился: мнил себя знатоком русской души и любил повторять: «С простым народом по-простому и надо». По-простому, значит, по-хамски, и непременно с матерком. Занятно было наблюдать, как Сапрунов входил в приемную Деда с ритуальными поклонами в сторону Ритки и заветной двери, на цыпочках и, понизив голос до шелеста, спрашивал: «У себя?» Впрочем, в этом смысле он был не одинок.

Ко мне у него двойственное отношение. С одной стороны, он справедливо считает мою должность незначительной, с другой – хорошо осведомлен о большой любви ко мне Деда и в конце концов выработал линию поведения отечески-ласковую. Добродушно «тыкает» и только что по головке не гладит. Однажды я пришла на работу с Сашкой, и нелегкая столкнула нас с Сапруновым в лифте. Он полез к моей собаке, решив, что и с ней подружиться будет нелишним, а Сашка из вредности его укусил, больше для острастки, чем всерьез. Сапрунов недели две с умилением всем об этом рассказывал. «Цапнула меня за палец собачонка», – состроив умильную гримасу, говорил он и начинал весело ржать.

Я шла по коридору, когда Сапрунов появился из своего кабинета. Завидев меня, растянул рот в улыбке и раскинул руки, точно готовясь принять меня в объятия.

– Оленька, давно тебя не видел. А похорошела-то как…

– Здравствуйте, Виктор Альбертович, – расплылась я в ответной улыбке. – А я к вам.

– Серьезно? Ну, заходи, заходи.

Мы прошли в его кабинет, он устроился за столом, кивнув мне на кресло, и изобразил на лице готовность внимать.

– Как жизнь молодая? – будто спохватившись, спросил он.

– Отлично.

– Вижу, вижу… глаза сияют… побольше бы нам в коллектив таких красавиц, – брякнул он, но мгновенно одумался. – Шутка. Но так приятно посмотреть на красивую женщину, сразу работоспособность повышается.

– Буду заглядывать к вам почаще, – сказала я с максимальной серьезностью. – У меня вот какой вопрос. В субботу вечером к дому Корзухина подъезжало такси…

Напускное добродушие мгновенно улетучилось с лица Сапрунова. Сто двадцать килограммов пришли в движение, он перегнулся ко мне и, заглядывая в глаза, спросил:

– А что, у кого-то есть сомнение?

– В чем? – удивилась я. Сапрунов придал телу первоначальное положение.

– Почему тебя интересует это такси?

– Виктор Альбертович, дорогой, вы же понимаете, погиб не просто член нашего сообщества, а, так сказать, выдающийся член. И к этому следует отнестись со всей серьезностью.