Евгений Сухов - Воровская правда

Заки Зайдулла не смотрел на сервированные тарелки — еда его не интересовала, из рук хозяина он мог принять только скудную пайку.

— Задавай, гражданин начальник, — великодушно согласился старый вор. — Если вопрос глупый… так на глупость обижаться грех, Аллах не велит. А есть такие вопросы, которые могут добавить мудрости. Спасибо тебе не скажу, не положено… но на ус намотаю.

— Ты, я вижу, сам большой мудрец, Мулла, и разумом тебя бог не обделил. Угощайся пельменями.

— В них мясо свиное, а свинья — поганое животное, — не скрыл улыбки старый вор.

Мулла в очередной раз отверг предложение подполковника отобедать с ним за одним столом. Не дождавшись, когда коронованный вольет в себя первую стопку, Беспалый решил начать с душистой селедочки. Он аккуратно подцепил вилкой небольшой кусок и бодро проглотил его.

— А правду говорят, что ты уже лет двадцать, как не законный вор?

— Хм… Вот что тебя интересует. На этот вопрос тебе лучше ответит твой отец.

Александр Беспалый отложил в сторонку вилку.

— Ты знаком с моим отцом? — удивленно протянул он.

На губах Муллы появилась кривая улыбка:

— Как же мне не знать Тишку Беспалого, если мы с ним столько лет знакомы, чалились в одном лагере? Он был таким же законным вором, как и я… Чего ты на меня так уставился? Или он тебе не рассказывал о Мулле? Вот оно что… Понимаю. А ведь когда-то мы с ним были большими приятелями.

Подполковник Беспалый потерял интерес к пище, он даже отодвинул от себя тарелку и произнес, чуть повышая голос:

— Чего ты мелешь, Мулла?! Быть такого не может!

Старик оставался невозмутим.

— Ты, я вижу, гражданин начальник, аппетит потерял. Ты бы водочкой селедку запил, тогда все в норму придет. — Неожиданно Мулла нахмурился: — А ты спроси у Тишки, где он свой мизинец на левой руке оставил? Уж не от этого ли пошла фамилия Беспалый?!

Подполковник слегка побледнел:

— Откуда тебе известно… про палец?

— Я много чего знаю. Знаю и о том, что мальцом он рос без фамилии, а когда спрашивали его, откуда он родом, то отвечал, что из села Грязнушки!

Александр Беспалый пил редко. Он взял себе за правило не пить на работе вообще. Многие сослуживцы и вовсе считали его убежденным трезвенником. И остерегались показываться ему на глаза под хмельком, зная, что за пьяные вольности он мог понизить в должности. Однако в его сейфе всегда стояли хорошие напитки, которые он держал для особого случая. Кажется, такой случай настал.

Беспалый поднялся, достал из кармана ключ и отворил тяжелую дверцу сейфа.

— Будешь? — извлек он из темного нутра красивую высокую бутыль. — Французский коньяк. Такой вещью я угощаю проверяющих из центра, но для тебя не жаль.

Сейчас тон Беспалого был другим, подполковник почти просил составить ему компанию, и эту перемену в голосе начальника колонии старый вор почувствовал мгновенно.

— Хорошо… Налей! — после некоторого раздумья согласился Мулла. — Думаю, что Аллах меня поймет и не осудит.

Александр Тимофеевич достал из шкафа два стакана и принялся уверенно разливать темную коричневую жидкость. Тоненькая струйка выглядела почти живой — она не только весело журчала, заставляя наполняться радостью сердце старого зэка, но и переливалась озорными искорками.

— Все правильно, Мулла, тебя никто не осудит… Разве отказываются от угощения, когда оно идет от чистого сердца?

Ладонь хозяина неожиданно дрогнула, и французский коньяк оставил на скатерти темное пятно.

Действительно, на левой руке у отца отсутствовало два пальца. В детстве Сашка постоянно спрашивал у него, где же тот оставил свои пальцы, и отец, прижимая к себе несмышленыша, отшучивался, говоря, что их откусила собачка. Позже Сашка начал понимать, что здесь присутствовала какая-то тайна, впустить в которую отец не желал даже собственного сына. И вот сейчас Александр сумел прикоснуться к ней через старого зэка, который знал его отца куда лучше, чем он сам.

Выпили молча, будто бы на помин души. Мулла, не привыкший к спиртным изыскам, неожиданно закашлялся.

— А ведь я спрошу у него… Обязательно! Еще раз… — негромко произнес Беспалый.

Мулла поставил пустой стакан на стол и едко ответил:

— Мне было бы любопытно узнать, что скажет на это Тишка. А сейчас мне надо идти, гражданин начальник, не в моих правилах ублажать администрацию разговорами. Если я останусь у тебя еще на часок, то кое-кому это даст повод усомниться в моей правильности. Околачиваться в кабинете у хозяина пристало только ссученному! — неожиданно сверкнул он темными глазами.