Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть II

– Анна Анатольевна, – представилась женщина.

– Твоя родная…

– Тетя, – перебила ее Люба, подвигая к себе тарелку с горячим блюдом.

– Догадливая, – улыбнулась Анюта.

– Сложновато пришлось, – пошутила школьница.

– Особенно после того как, как вы с мамой чуть ли не час вспоминали свою бабушку.

– Ну, а я Станислав Евгеньевич, соответственно муж Анны Анатольевны.

– Очень приятно, – деланно улыбнулась девушка.

– Нужно отдать должное, что мама частенько вспоминала вас, но я почему-то была уверена, что это плод ее фантазий.

– Не груби, дочка, – урезонила ее мать.

Люба пожала плечами и увлеклась едой, изображая, что у нее проснулся внезапный аппетит.

– Может еще по рюмочке, – предложил Станислав Евгеньевич, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость.

– Не откажусь, – сестры отозвались в один голос, чему даже Люба искренне улыбнулась.

– Схожу на кухню, – сказала хозяйка, после того, как выпили. – Принесу еще одну бутылочку, – и она покинула гостей.

Любопытная Анна Анатольевна решила воспользоваться моментом и, повернувшись к племяннице, спросила:

– Что случилось с твоим братом?

– А что с ним могло случиться? – не поняла девушка. – Просто он живет в другом городе.

Она отвечала осторожно, потому что не знала, рассказала мать или нет о том, что Алексей многие годы числится в розыске и о том, что у него теперь другая фамилия.

– Я имею в виду младшего, – сказала тетя, чем сняла напряжение с собеседницы.

– Этот в армии, – спокойно ответила Люба. – Через полгода уже вернется.

– Меня интересует самый младший, с которым ты родилась в один день.

Гостью уже начинала раздражать, как ей казалось, тупость собеседницы.

– Но у меня только два брата. – Девушка отодвинула тарелку и в изумлении уставилась на родственницу.

– О чем вы тут без меня беседуете? – поинтересовалась вошедшая Ирина Анатольевна, ставя на стол бутылку водки.

Люба перевела непонимающий взгляд на мать:

– Тетя интересуется братом, с которым я будто бы родилась в один день.

– Я уже раз дала тебе понять, чтобы ты не затрагивала этой темы, – повысила Ирина голос на сестру.

– Господи, откуда ты взялась! Ты приносишь мне одни несчастья! – Она без сил опустилась в кресло, стараясь ухватить ртом как можно больше воздуха, которого почему-то стало катастрофически не хватать.

– Тебе плохо? – Дочь подлетела к матери и взяла ее за руки. – Может, «Скорую» вызвать?

– Не нужно, сейчас пройдет. – Дыхание у Ирины Анатольевны постепенно восстанавливалось.

Она выпрямилась в кресле, держась одной рукой за сердце, вторая оставалась у Любы.

– Пожалуйста, прости! – Младшая сестра подошла к старшей. – Я понятия не имею, какая трагедия произошла с твоим сыном. – В том, что ним приключилось что-то ужасное, она даже не сомневалась. – Но откуда мне было знать, что одно упоминание о нем вызовет у тебя такое негодование. Ирина высвободила у дочери вторую руку и отчаянно замахала ею, говорить она уже не могла.

– Замолчи немедленно! – подал голос Гладилин. – Неужели не видишь, что ей нехорошо.

– Молчу, молчу, – тут же отозвалась Анна Анатольевна.

– Дочка, иди в свою комнату, – тихо попросила мать.

– Может все-таки вызвать врача? – спросила Люба, обеспокоенная состоянием матери.

Но после того, как мать покачала головой, нехотя покинула комнату.

– Садитесь! – обратилась хозяйка к гостям, застывшим в нерешительности посреди комнаты. – Я все расскажу вам.

– Если тебе тяжело вспоминать это, то не обязательно просвещать нас, – на всякий случай предостерег Станислав Евгеньевич.

– Если я не покаюсь в содеянном, будет еще хуже. Больше нет сил носить все это в себе.

Гости тихонько сидели на стульях, приготовившись слушать.

– Ты помнишь наш последний разговор по междугородке? – Ирина Анатольевна бросила недобрый взгляд на сестру, от которого у Анны пробежали мурашки по спине.

– Я же уже извинилась, – виноватым голосом произнесла она.

– Речь сейчас не о тебе. В ту пору муж был в могиле, старшенький под следствием, а я осталась одна с тремя детьми, без копейки денег. К тому же, двое детей грудных. Выйти на работу не имела возможности, а они есть каждый день просят. Сама существовала впроголодь, но это ладно. Вот только грудное молоко начало быстро убывать и я поняла, что не смогу троих вытянуть. Одним словом, подбросила я сына на дачу кому-то из обкомовских работников. – Она закрыла лицо руками и горькие слезы раскаяния моментально смочили их.