Константин Кирицэ - «Белая чайка» или «Красный скорпион»

Рассеянно и устало я двинулся к своей комнате, как вдруг на лестнице мне попался Раду. Его ангельское лицо было налито кровью, волосы торчали в разные стороны, глаза лихорадочно блестели. Не думаю, что он меня заметил, так как шел неуверенной походкой, будто на ощупь. Свернув в коридор, в дверном проеме я вдруг увидел Елену, совершенно обнаженную. Клянусь, она была похожа на ожившую статую богини. Не буду вспоминать, чего мне стоило не поддаться соблазну, но я благополучно миновал прекрасное видение.

У себя в комнате я сел за стол, положил перед собой дневник и начал вдавливать в пол больную ногу, пока пот не покатил с меня в три ручья, пока боль не привела меня в чувство. Никогда в жизни я не рассуждал так здраво… и вместе с тем ни разу так не рисковал потерять голову.

Пятница, 4 июля.

Солнечное, ясное, теплое утро. В 9 часов я спустился в гостиную. Портье, не дожидаясь вопросов, с той же преувеличенной любезностью доложил мне, что все жильцы отправились на пляж. Я вышел на воздух и у дверей пансионата увидел Пауля. Он весело погрозил мне пальцем.

— Поздновато проснулись, маэстро. Можете не рассказывать, в какой комнате провели ночь, это меня не интересует. Покажите-ка свою чертову ногу.

Значит, Пауль не ушел со всеми, остался, чтобы осмотреть мою ногу и отвезти меня на пляж на мотоцикле. Обследование не особенно его порадовало. Ни опухоль, ни синяк, ни боль не уменьшились.

— На пляже сделаем массаж. И хорошо бы подержать ногу в холодной воде и немножко ею подвигать… Слыхал, что произошло за игрой в очко? Впрочем, откуда тебе было узнать? К трем утра господин Эмиль выиграл около шести тысяч лей, которые тут же проиграл дону Петрини. У него выпали семерка, десятка,

король, а у сицилийца — два туза. Судя по его реакции на проигрыщ он опустился до нашего материального состояния, если не ниже…

Я совершенно не сочувствовал Эмилю. Наоборот, нужно благодарить бога или дона Петрини, если адвокатишка остался без гроша и теперь уедет домой. Больно уж он выпендривался и всюду совал свой нос, чем в известной мере мешал установлению вполне возможной всеобщей гармонии. Второе поражение, на этот раз на финансовом фронте. Первое поражение — на любовном — ему нанесла Елена, которая, теперь уже без всякого сомнения, душой и телом принадлежала Раду.

В Теплой бухте нас ожидал сюрприз. В нескольких метрах от песчаной косы, рядом с тем местом, где взмывали, разбиваясь друг о друга, буруны, стояло на якоре парусное суденышко. Яхта с белым парусом под названием «Белая чайка», начертанным голубой краской на борту, принадлежала адвокату с белоснежными волосами, а значит — Елене, то есть всем.

Наши ребята с независимым видом сидели в тени моего вчерашнего куста и без всякой причины, просто так, устроили нам триумфальную встречу. В ликовании принял участие и Эмиль, скалясь, правда, несколько натянуто. Естественно, веселье перешло в безумие, и Пауль, Дан, Раду и Эмиль как по команде, крича, рыча, жестикулируя и дурачась, бросились к тенту. Они галдели, как тысяча бездельников, которых освободили от экзаменов. Они вторглись в аристократическую зону и силком вытянули из нее всех отдыхавших там — архитектора Дориана, Сильвию Костин, Елену, дона Петрини (сицилиец сам начал подпрыгивать, как мартышка), адвоката Жильберта Паскала. Никто не смог противиться их набегу, ибо набег был неожиданным, буйным и искренним. Гуськом, держась за руки, все двинулись в сторону моря, диковинной цепью, состоявшей как из блестящих звеньев, так и из ржавых, ослабленных. В воде очутились все одновременно — кто прыгнул, кто упал, кого спихнули… Интересно, а как бы реагировал господин Марино на безумный порыв наших мальчиков? — подумалось мне. Бесполезный вопрос. Марино был далеко в открытом море, на линии горизонта, в белой пене волн виднелась лишь его голубая шапочка.

Грех было не воспользоваться прелестями погоды! Я скатился в теплую воду, в самом деле, очень теплую, почти до отвращения теплую, и бросил взгляд в открытое море. Суденышко подняло якорь и скользило по волнам. Судя по скорости и устойчивости хода, я сообразил, что на нем были не только паруса, но и мотор. Двое плыли, уцепившись за корму. Я узнал их по цвету шапочек — Пауль и Дан. Все остальные находились на борту. Вдали показался пароход. Но яхта шла вовсе не к нему, как я сначала подумал. Ее цель была голубая шапочка (цвет на таком расстоянии лишь угадывался), время от времени возникавшая среди волн.