Анна Данилова: Мне давно хотелось убить

Шубин гнал машину по трассе, думая о ней и Крымове. Он не мог и не хотел сейчас думать о том, что ждало его в М., куда он так спешил. Да и зачем было гадать, что произошло в этом маленьком волжском городке, когда телефонный разговор состоял всего из двух слов: «Приезжай немедленно». Это звонил его друг детства, Витька Ерохин. Если позвонил и позвал, значит, случилось что-то важное или страшное. И зачем что-нибудь предполагать, если (а Шубин знал это по опыту) даже самое ужасное предположение окажется по сравнению с действительностью ничтожным? Витька Ерохин – учитель физкультуры в одной из м-ских школ, да к тому же еще и холостой, если что-то и случилось, то, слава богу, не с ним и не с его близкими, которых у него попросту нет. А это уже хорошо. И то, что он звонил сам и разговаривал по телефону, свидетельствовало о том, что он хотя бы ЖИВ.

И это немало.

Так думал Шубин, приближаясь к кружевному, в инее, мосту через речку, названия которой он уже и не помнил.

А ведь где-то здесь, поблизости, они с Витькой рыбачили, когда Шубин приезжал к нему лет пять тому назад в отпуск.

Переехав мост, он снова забыл про Ерохина, и вновь мыслями его завладела Юля. Как быстро пролетели эти две недели, что они жили у Крымова дома, и как странно, что они были как будто все вместе, но в то же время поодиночке. Во всяком случае, спали все в разных комнатах. Это уж Шубин знал точно: Юля спала на втором этаже, Крымов – в комнате для гостей на первом, Щукина – рядом с Юлей, через стенку, а сам Шубин ночевал в гостиной на медвежьей шкуре, прямо на полу, рядом с телевизором, который практически не выключался. Мелькающие на экране фигурки и издаваемый телевизором шум, какие-то звуки, музыка – все это создавало некий фон и поддерживало его связь с внешним миром. Ему не спалось. Он ждал и надеялся, что глубокой ночью вдруг раздастся тихий шорох: это Юля, надев для конспирации толстые шерстяные носки, тихонько спустится по лестнице вниз, пересечет холл и войдет в гостиную, где увидит распластанного на огромной темной шкуре полуобнаженного Шубина, стук сердца которого заглушит ее собственное дыхание… На ней будет длинная ночная сорочка, белая, тонкая… Длинные светлые волосы заиграют разноцветными огнями – бликами от елочных гирлянд, и в глазах отразится вся гостиная и ошалевший от счастья Шубин…

Но ничего подобного не произошло. К нему не пришла даже озабоченная своим женским одиночеством Щукина. Похоже, красное вино, которое они пили бутылку за бутылкой, действовало на Надю как прекрасное и здоровое снотворное. Возможно, и Крымов крепко спал по той же причине. Что же касается Юли, то она всегда хорошо спала и никогда не жаловалась на отсутствие сна.

Дни шли за днями: Юля с Надей постоянно что-то готовили, потом все подолгу сидели за столом и трапезничали, после чего выходили на заснеженное крыльцо и принимались сначала вяло, а потом все азартнее и вольнее бороться на снегу. Как дети. Снежки? Это было слишком просто. Вот бороться, закапывая противника в снег, набивая ему за шиворот холодное липкое белое крошево, – это другое дело. Тем более что воображаемый противник (подчас не видно было из-за снега, залепившего глаза, с кем ты возишься в сугробе!) менялся каждую минуту… И природа, словно следя за их совершенно невинными играми, щедро подсыпала снегу. Особенно большие снегопады случались ночами. И тогда утром, выглянув в окно, добровольные затворники уже знали, чем будут заниматься после обеда.

Шубин заметил, что никто из них не осмеливался вольничать, хотя поводов, причин и условий для любовных игр и ласк было более чем достаточно. Что стоило, к примеру, Крымову завалить зазевавшуюся Юлечку Земцову на снег и поцеловать ее украдкой в губы? Да ничего!

А сам Шубин? Разве не мог и он воспользоваться удобным моментом и крепко прижать к себе Юлю? А Щукина, которая обычно после выпитого вина едва себя сдерживает, чтобы не прикоснуться к Женьке, почему она-то сдерживала себя и не пыталась сорвать поцелуй с его губ?

Все словно сговорились вести себя как паиньки, а точнее, как бесполые существа, или еще проще – как дети!

Как невинные дети! Но почему? Шубин был уверен, что, окажись Юля в этом роскошном доме наедине с Крымовым, не устояла бы, позволила бы своему возлюбленному многое… Да и Щукина получила бы массу удовольствий, окажись она нос к носу с Женькой. А вот как бы повела себя Юля, если бы бог помог уединиться им – ей и Игорю?

Но ведь он мог воспользоваться когда угодно во время их работы ее усталостью или стрессом, чтобы овладеть ею, но почему-то не сделал этого. И она обыкновенная женщина, не святая, не отягощенная придуманной людьми моралью, запрещающей близость с мужчиной вне брака. Тем более что Юля в своей прошлой жизни уже была замужем.