А. Лауренс-Кооп: Главный свидетель – кошка

В эту минуту входная дверь открылась. Утенок Дональд обернулся и похолодел от ужаса.

В подъезд вошел молодой полицейский. У него было приятное круглое лицо и светло-голубые глаза. Типичный образчик здорового, симпатичного молодого полицейского. Но Утенку Дональду он показался сущим дьяволом. Рука его потянулась к карману куртки.

– Извините, менеер, я только хочу предупредить, что вы забыли выключить в машине свет. К утру аккумуляторы могут сесть.

Утенок Дональд вытаращил на него глаза. Пробормотал как во сне:

– Большое спасибо, что предупредили, – выскочил из парадного и побежал к проклятой машине.

Полицейский двинулся за ним. Он был новичок и еще не обладал достаточным профессиональным опытом, чтобы судить о людях по выражению их лица.

– Мы с коллегой ехали вон с той стороны и заметили вашу оплошность. К счастью, успели вас предупредить, – оживленно объяснял он.

– Чрезвычайно любезно с вашей стороны, – сказал Утенок Дональд, теперь уже овладев собой. – Большое спасибо.

Он выключил свет и опять вошел в подъезд, стараясь казаться человеком солидным и уравновешенным.

Он торчал на пустом чердаке до тех пор, пока не взошло солнце. Выйти ночью на улицу, где разъезжали патрульные машины с услужливыми полицейскими, он не отважился.

Херман ван де Хоф склонил свою рыжую голову над задачей по физике: «Почему на прилагаемой схеме максимум пульсирующего постоянного напряжения меньше максимума переменного?»

Условия задачи были отчасти схожи с настроением – его и его друга Рика Лафебера. И во всяком случае, вполне соответствовали накаленной, душной атмосфере в комнате Хермана, которую часами немилосердно жгло солнце.

Теперь оно почти скрылось за кедрами примыкавшего к дому сада. Было восемь часов вечера тридцатого августа, и все же температура стояла выше двадцати градусов. Казалось, лето напоследок решило загладить свою вину за бесконечную цепь океанских циклонов, которые начисто испортили все каникулы.

У учеников гимназии, расположенной возле Бургомистерского парка, два дня назад начались занятия, и у шестиклассников уже не было времени бездельничать или учиться спустя рукава – предстояли напряженные выпускные экзамены, от которых зависело, попадешь ли в список зачисляемых в университет или станешь безработным.

Впрочем, у юношей, находившихся в этой захламленной, однако уютной комнате со светло-зелеными книжными полками и множеством красочных плакатов по стенам, в голове было нечто совсем другое, а не мысли об ожидавшем их не столь уж розовом будущем.

– Ну, что ты об этом думаешь? – нетерпеливо спросил Рик.

Он постоянно замышлял всякие авантюры. Вот и сейчас предложил великолепный план и все возражения отметал как бессмысленные.

Херман был более осмотрителен и осторожен, и зачастую ему удавалось перекрыть поток безудержных, порой весьма рискованных проектов товарища.

– А что ты сделаешь, если она придет? – колебался Херман.

– Подцеплю рыбку на крючок, конечно.

– Не так это просто, как тебе кажется. Труда, по-моему, не из такого теста, чтобы пойти у тебя на поводу. Не забудь, я проучился с ней уже пять лет, с первого класса. Ты просто не понимаешь ее характера. Знаешь-то ее самое большее год.

Рик отличался редкой самоуверенностью, чему немало способствовала его наружность: у него было довольно красивое лицо, веселые карие глаза. И вдобавок он был парень неглупый.

К сожалению, ум его направлен не туда, куда надо, подумал Херман.

Глядя на озабоченное лицо товарища, Рик ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

– В женщинах я разбираюсь. У меня однажды была такая…

Он прищелкнул языком, а Херман бросил на него взгляд, в котором восхищение смешивалось с брезгливостью.

– Как это понять? – сухо спросил он.

– А вот так: не успел я запереть на ключ свою комнату, как она уже сняла с себя все, что на ней было.

– У тебя дома? – недоверчиво спросил Херман.

– Точно. Неоценимое достоинство современных предков заключается в том, что они работают не дома.

Херман представил себя на месте Рика, но у него не было современных родителей, и жил он у богатой тетки со старомодными взглядами. Почтенная дама обладала нюхом ищейки, когда дело касалось каких-нибудь безобразий.

Намеки Рика волновали Хермана и одновременно злили. Его учили подавлять подобные чувства и, уж во всяком случае, не выставлять их напоказ. А поэтому рассказы о них были ему неприятны. Впрочем, у него были и другие возражения.