Владимир Чванов: Тихая сатана

Арсентьев подробно выспросил все о ключах потерпевших и, записав показания в протокол, сказал:

– Вот это другой разговор. А адреса?

Сознавая, что скрывать бессмысленно, Валетов с готовностью ответил:

– Это уже пустяки. Они у дежурных по этажам в карточках указаны. Выбирал, чтоб уж наверняка…

– О камее Лисовского как узнали?

– Он тоже в гостинице жил. С его ключей я мерочку сделал удачно. Но потом повозиться пришлось. У него рабочий день непонятный. То в одиннадцать из дома уйдет, то через два часа вернется… Он мне хорошую разминку дал. Чтоб вычислить его график – неделю тенью за ним ходил. Тогда и услышал в троллейбусе его разговор о камее. Пригодилось. Напомнил о ней, когда застал он меня в квартире. Хоть и артист, а не разобрался. Поверил, что я из ОБХСС, – Валетов был доволен собой.

– А если бы он понял, кто вы, и попытался задержать? – спросил Арсентьев.

Прошла минута-другая.

– Он бы на это не пошел. У него положение, авторитет. У меня – одни судимости.

– Стукнули бы?

Что-то заставило Валетова не торопиться с ответом. Наконец он проговорил и, словно давая клятву, скрестил руки на груди:

– Тысячу раз нет! Никогда! – словно оскорбившись, громко сказал он. – Я не сумасшедший. Зачем большой срок тянуть? Я еще не в том возрасте, чтобы жизнь не любить.

– Разумно! Где ночевали эти дни? – Арсентьев видел, как он мучительно ищет ответ.

Валетов посмотрел щурясь, словно припоминая…

– На вокзалах. Домой не пошел, боялся, что милиция привязываться станет, – и равнодушно зевнул.

Было ясно – он скрывал адрес, где спрятал деньги и ценности. На другие вопросы отвечал без задержки. Сказал и о встрече в кафе «Кавказ», где намекнул дружкам о своих планах. Теперь Арсентьеву стала понятна брошенная вскользь злая фраза Борщева о кражах.

Дрогнувшим голосом Валетов спросил:

– Выходит, следили за мной?

Арсентьев, умышленно затянув паузу, бросил:

– О профсекретах рассказывать? Валетов зябко поежился:

– Молчу.

– О чем задумались?

– О чем думаю, никогда не говорю. Но вам скажу. Не вписывайте мне матвеевское дело. Очень прошу! Вам процент раскрываемости нужен? Понимаю! Я вместо этого дела пару других отдам. Подпишу все что угодно…

Арсентьев укоризненно покачал головой.

– Противно слушать, когда опытный вор так рассуждает. Мы не на рынке, Валетов.

Валетов распрямился и посмотрел досадливо.

– Решили под удар поставить? Ну что ж! Тогда дело по-своему поверну. Кто докажет, что матвеевские деньги я прикарманить решил? Нет у вас явных улик. Если есть – предъявите. Я взял их с единственной целью – парню больному помочь. Другой мысли не было. Если надо, готов вернуть, – он врал со знанием дела, надеясь на закон, который обязывает доказать, что слова его – ложь.

– Стыдно, Валетов. У вас совесть есть?

– Не понял. О чем вы? – спросил запальчиво. – Могу сказать и по-другому. Матвеев Юрка у меня в долгу ходит – это раз. Второе – деньги я брал без свидетелей. Факт остается фактом, – твердил он. – Это в мою пользу. Все?.. – и усмехнулся, вроде не над Арсентьевым, а над самим собой.

– Нет, не все! Дело не в деньгах, не в том, что вы вор, а в том, что вы очень неважный человек. Умная голова, а врете наивно.

– Мы университетов не кончали, врем как можем, – скривился Валетов.

– Университеты тут ни при чем, – отрезал Арсентьев, – в них, между прочим, врать не учат. Как и воровать, кстати.

– Вот я и говорю, – засмеялся Валетов нахально, – мы университетов не кончали… Мы люди простые, из народа.

– Вы, Валетов, народ не трогайте, – спокойно осадил Арсентьев, – народ делом занят, а вы ведь по другой части специализируетесь? Да и при чем тут простые или не простые? Вот у вас родители простые, как говорите, были люди, а прожили честно, ничем себя не замарали, хотя и небогато жили. И вас, думаю, красть не они учили. И народ не учил.

– Сам, что ли, выучился? – всплеснул руками Валетов и изобразил неподдельное изумление. – Бандитов не видел, о них не слышал, жил среди честных людей – и вдруг взял и начал воровать! Ну и ну!

– Нет, воровской «профессии» выучились не сами, конечно, но вот учителей себе приглядели. По своей воле. И никто вас к этому не принуждал. А могли ведь выбрать и другую дорогу в жизни, все в вашей власти было. Слыхали, наверное, о личной ответственности за содеянное?

Валетов как-то насмешливо кивнул, но Арсентьев решил не обращать внимания на его игру, чувствовал, что разговор этот глубоко задевает Валетова, заставляет его задумываться. И он продолжал миролюбиво: