Владимир Колычев - Судьбы вершитель, спусковой крючок

За стол Егор садился мрачный как туча. Нарочно нагонял на себя хмарь, чтобы не видеть солнце, которым когда-то казалась ему Весна. Когда-то казалась, да и сейчас она согревала помимо его воли… Эх, если бы она не была предательницей и надсмотрщиком…

– Настроение у тебя, смотрю, не очень, – сказала она, бросая в тарелку с бульоном кусочек масла.

– Тебе не все равно? – угрюмо буркнул он.

– Нет, конечно…

– Я собираюсь убить человека, ты это знаешь?

– Да.

– И тебе все равно?

– Нет. Но я же не принимаю в этом участия.

– Но и не протестуешь… Враг Шенгрея – твой враг, да?

– Ну, зачем же так утрировать?

– Если по факту, то ты моя сообщница.

– Я не против.

– Абсурд… И в этом абсурде мне приходится жить. С тобой.

– Мы с тобой не живем, мы с тобой проживаем, – грустно улыбнулась она.

– А-а, – обреченно махнул он рукой.

Все равно, от Весны ему не избавиться. Да и не хочет он от нее избавляться. Как ни крути, а с ней хорошо. И глаз она радует, и душу греет, не важно, что воле вопреки…

Он выхлебал бульон, в тарелке остались только пельмени. Весна сама плюхнула на них две ложки сметаны. Она заботилась о Егоре, и он не мог этого не замечать.

– Может, водочки? – спросила она осторожно, как это может делать жена – не приветствующая пьянство, но понимающая, что мужу надо.

Егор благодарно посмотрел на нее. Фактически, он на задании, а значит, пить возбраняется. Но если по чуть-чуть, то почему нет?.. Тем более что Весна много не нальет. Во всяком случае, так ему казалось.

Она не стала ставить на стол бутылку, едва наполнив стограммовый стакан, убрала ее обратно в холодильник.

– А себе?

– Я пью только по праздникам, – покачала она головой.

– Представь, что сегодня праздник.

– Не могу. Пока ты такой враждебный, не могу…

– Вихри враждебные веют над нами… Ну, как хочешь.

Он выпил, бросил в рот пельмень. Хорошо.

– Я понимаю, это не мое дело, но как твои успехи?

– Плохо, – криво усмехнулся Егор. – Не нахожу пока уязвимых мест. Так Шенгрею и передай…

– Я не могу ему ничего передать, – покачала головой Весна. – У меня нет с ним связи. Мы с тобой, скажем так, в автономном плавании. Да я и не хочу ему ничего передавать… Я тебе пытаюсь это объяснить, но никак не могу. Он не заставлял меня быть при тебе, я сама этого хочу…

– Не надо ничего говорить.

Он чувствовал, что Весна способна разжалобить его. Слишком уж много тепла было в ее глазах, и улыбка мягкая, нежная…

– Молчу, – кивнула она.

Егор встал, подошел к холодильнику, достал оттуда бутылку водки, повторил заход на собственную печень.

– И я молчу, – сказал он, возвращая бутылку на место.

И все же он осыпал Весну упреками. Припомнил ей, как в больнице она втерлась к нему в доверие, раскрутила его на признание с помощью «сыворотки правды». И роман с Шенгреем ей припомнил, и ее холуйское к нему отношение. Но говорил он с ней мысленно, опустив глаза к тарелке. А в голове билась предательская мысль: «Что было, то было; что будет, то будет»… А Весна питала к нему чувства; он пытался себя в том разубедить, но увы…

– Я хочу спать, – поднимаясь со своего места, угрюмо сказал он.

Но сначала он должен был принять ванну. Разогреться, распариться, снять накопившуюся усталость.

Он самолично набрал воду, позаботился о сменном белье и полотенце. Весна же молча убиралась на кухне, как будто не замечая его приготовлений.

А когда он вышел из ванной, на кухне было уже темно. И дверь в ее комнату была плотно закрыта, и, судя по всему, свет за ней не горел. Похоже, Весна легла спать. И наверняка с обидой на Егора. Она так старалась угодить ему, а он даже слова доброго ей не сказал. Разве что поблагодарил ее взглядом, и то когда она предложила ему водки…

Вспомнив о водке, он отправился на кухню, крепко приложился к бутылке. С тем и отправился спать.

Но заснуть он долго не мог. Ворочался с боку на бок в томительном предчувствии, что Весна сделает очередной шаг к примирению. Мысленно и в который раз он осудил девушку за ее грехи, и на этом, как оказалось, окончательно успокоился. Он еще не простил, но готов уже был выслушать ее, приголубить. И даже мог вместе с ней зарыть в своей постели топор войны, после чего выкурить на пару трубку мира… Но Весна не шла к нему. Протикал час, другой, а ее все не было. Тогда он сам встал с дивана, подкрался к ее комнате, приложил ухо к двери. Мертвая тишина. Спит Весна, даже не ворочается…

Он вернулся к себе, лег, закрыл глаза. Утро вечера мудреней; завтра, глядишь, все прояснится… Егор уже засыпал, когда до слуха донесся щелчок открывшегося замка. В первый момент он решил, что это ему пригрезилось. Но, прислушавшись, понял, что в квартиру кто-то входит.