Владимир Колычев - Дорога дальняя, казенный дом

— Я, кажется, за что-то зацепилась! Или мне показалось? — растерянно спросила девушка.

— Мне тоже показалось.

Вадим подошел к машине, осмотрел повреждение. Ерунда.

— Что там? — с надеждой спросила Лима.

— Ничего особенного. Краска чуть содрана, почти незаметно. А бамперу вообще ничего. Ударопрочный пластик…

— А фары?

— И с ними полный порядок…

— Да и черт с ней, с этой машиной!.. Новую купит! — вырвалось у нее.

— Кто купит? — заинтригованно спросил Вадим.

— А тебе не все равно! — с улыбкой на губах спросила Лима.

— Все равно…

— Что, и узнать неинтересно, кто меня… э-э, кормит?

— Какое мне дело?

— Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — признался Вадим.

— А чего так несмело? Скажи во весь голос: Олимпия, ты мне очень-очень нравишься?

— Зачем?

— Ты что, глупый? Не видишь, что я хочу тебе нравиться! И я это хочу слышать!

— Ты мне нравишься…

— Смелей.

— Ты мне очень нравишься.

— Я тоже на тебя запала. И я хочу, чтобы ты знал об этом… И вообще я тебя хочу!

Лима подошла к нему. Медленно положила руки ему на плечи и резко притянула к себе. Впилась в его губы жарким поцелуем… Вадим не мог поверить своему счастью… А может, это всего лишь сон?.. Если сон, то он вправе делать все, что ему захочется. А ему очень хотелось…

Он подхватил Олимпию на руки, оторвал от земли и бережно понес в сторожку. Это было нетрудно. От переизбытка чувств его руки налились особой силой. Ему сейчас ничего не стоило горы свернуть… Лима казалась ему легкой как пушинка. Но это не сон. Ведь он не ложился спать. И в сон его не клонило… Нет, это не сон. Это сумасшедшая реальность, в которой Лима сама шла к нему в руки. Нажать на тормоза он не мог. И не хотел…

Лима позволила уложить себя на кушетку. Глаза утомленно закрыты, щеки горят, грудь высоко вздымается в такт учащенному дыханию… Вадим испугался, что в самый последний момент она передумает, вырвется из его объятий. Но нет, она шла до конца…

— Ой, не могу!.. Ты чудо!.. Давай, давай!..

Она стонала, рыдала, извивалась под ним змеей. Раз за разом она сотрясалась от удовольствия. Но ей все было мало, она не могла насытиться… В конце концов девушка утихла. Свернулась калачиком, ткнулась головой в грязную подушку. И долго-долго лежала так, приходила в себя… Вадим и сам с трудом соотносил себя с окружающей реальностью. Даже сейчас он не мог поверить своему счастью. Лима отдалась ему, она в его объятиях, в одной с ним постели… Грязная, пыльная постель, но ей все равно. Ей все равно, где быть с ним — хоть в шалаше, лишь бы только с ним…

— И что это было? — очнувшись, спросила Лима.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Радостное удивление в них и невыразимый восторг. Вадим ощущал себя на вершине блаженства…

— А ты сама догадайся.

— Это было какое-то сумасшествие!

— Не хочешь же ты сказать, что с тобой это было впервые.

— Ты что, читаешь мои мысли? Именно это я и хотела сказать!.. Да, у меня были мужчины, но у меня с ними ничего не было. То есть было, но совсем не так, как с тобой. Ты случайно школу волшебников не заканчивал?

Наверняка Лима умела льстить. Но сейчас явно не тот случай. Она говорила правду. Ей действительно ни с кем не было так хорошо, как с ним… Вадим чувствовал, как за спиной распускаются крылья…

— Эту школу заканчивала ты, — польщенно улыбнулся он.

Вадиму тоже никогда и ни с кем не было так хорошо, как с ней. Даже с Анжелой.

— Да, наверное… Не зря же я к тебе приехала. Что себе напророчила, то и сбылось…

— Ты ехала ко мне?

— А ты думал, меня случайно сюда занесло?

— Ну, неслучайно. Ты же живешь где-то рядом…

— Живу. То есть жила. У родителей… В общем-то, я к ним ехала. Но хотела-то я тебя… Фу! Как у тебя здесь грязно! И запах какой-то. Носками грязными воняет, что ли?

— Это после Петровича, — совсем невесело улыбнулся Вадим. — У него радикулит, какой-то дрянью мажется…

Ему было стыдно, что Лима отдалась ему не на шелковых простынях в пентхаусе дорогого отеля, а в убогой конуре на автостоянке.

— А может, он никогда не моется?

— Может, и так, — не стал спорить Вадим.

Петрович жил бобылем — некому было за ним следить. А сам он о себе заботиться не очень-то хотел. Вместо того, чтобы мыться хотя бы раз в две недели да одежду свою стирать, мог выдумать и какую-то несуществующую мазь, чтобы хоть как-то оправдаться перед сменщиками.

— И спит он тоже на этой клоповнице? — брезгливо поморщилась Лима.