Наталья Александрова - Две дамы с попугаем

Внутри хутор оказался очень большим.

Красивый двухэтажный дом, и хлев, и дровяник, и сарай для сена и еще много-много хозяйственных построек. У дома был шикарный цветник. Лиловели ирисы, оранжевым цветом полыхали маки, была даже небольшая альпийская горка с красивыми многолетниками, стелющимися ковром. Надежда решила, что потом обязательно рассмотрит все подробно, а пока следовало поздороваться с хозяевами.

Их встречали высокая крупная женщина, ее муж — тоже высокий, неулыбчивый и молчаливый. Потом прибежал откуда-то здоровый парень, светловолосый и голубоглазый, похожий на мать. Во дворе была еще собака, рыжий кот на завалинке (Бейсик красивее!), и в углу за хлевом на травке был привязан маленький теленочек с белым пятнышком на морде и длинными ресницами. Теленка в честь хозяйки назвали Мартином.

Хозяйка была внешне приветлива, но держалась настороженно. Надежда пригляделась к ней. Красивая женщина, высокая, статная, крупная в кости, но лишнего веса нет ни грамма. Очень похожа на свою девичью фотографию, и волосы сохранились, только тогда были косы, а теперь тяжелый узел на затылке.

Да, Алка в сравнении с ней явно проигрывает. Но Петюнчик ведь так не думает, а это самое главное. Надежда посмотрела на стоящих рядом Алку и Марту и очень расстроилась. Эти Алкины розовые брюки, какое, к черту, какао с молоком, розовые они, нежно-поросячий цвет! И еще Надежда облила ее водой, так что ни о какой прическе не может быть и речи. Конечно, Марте ведь не пришлось ползать по развалинам, ночевать в шкафу, прятаться в канаве и падать в обморок прямо на землю.

Она и причесалась, и платье вон шелковое надела, кто ж поверит, что она в этом платье коров доит?

Тут Надежда устыдилась своих мыслей и принялась восхищаться хозяйством. Хозяин, Петер, немного оживился и показал ей и коров, и лошадь, которую держали для сельхозработ, — экологию не портит и бензина не надо.

Пока гостьи знакомились с хутором, причем вникала во все только Надежда, а Алке было все равно, у нее не было дачи и она никогда не увлекалась садоводством, из деревни прибежал сын Марты с их вещами и с Кешей на плече. Кеша так налетался, что предпочел свободе свидание с любимой хозяйкой. Потом они мылись, не в русской бане, а в настоящей сауне, там время летело незаметно, и когда они вышли, были сумерки. Марта гостеприимно пригласила всех поужинать и остаться у них ночевать. Алка уже открыла было рот, чтобы отказаться, но Надежда сумела ее опередить и с благодарностью согласилась. Алка злобно на нее посмотрела. Петюнчик же глядел на Алку влюбленными глазами и ничего не хотел замечать. За ужином Алка демонстративно не замечала Марту, но ела с большим аппетитом. Надежда и сама махнула рукой на фигуру и уплетала картошку, вареную в мундире, разрезанную на четвертинки и поджаренную прямо так со сметаной и укропом, а потом знаменитые эстонские цеппелины — картофельные клецки под сметанным соусом. Марта предлагала ночевать в доме, но гости попросились в маленький летний домик, там было прохладнее. Во времянке; было две комнаты, разделенные тоненькой дощатой перегородкой. Улеглись, но спать никто не мог.

Алка с Петюнчиком выясняли отношения, а Надежда волей-неволей слушала семейную сцену, потому что кровати находились по обе стороны тоненькой стеночки.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, — говорила Алка злым шепотом, больше похожим на гудение мощного генератора, — ты мне скажи, что ты у нее делал. Надо же, а я-то, как дура, все бросила, помчалась за ним чуть ли не на край света, думала, его похитили, надо срочно спасать, а он, оказывается, живет себе преспокойно на всем готовом, молочко парное пьет, творожком заедает! Ты говори, кто она тебе?

— Аллочка, ну тише, ну что ты разбушевалась, ну подруга она моя, подруга старая. Еще раньше, в детстве, когда я здесь летом у бабушки жил, мы и познакомились. Вот так бабушкин дом был, а так — ее родителей. Мне семь лет было, а ей —, пять, в песочек вместе играли.

— И с тех пор больше не виделись?

И не переписывались?

— Нет, конечно.

"Молодец, Петюнчик, — думала Надежда, — стойко держится. Видно, за двадцать лет хорошо свою жену изучил, знает, что Алке ни в чем признаваться нельзя.

Казалось бы, что тут такого? Юношеская любовь, да у кого ее не было? Да Алка сама в четырнадцать лет была влюблена в Муслима Магомаева, писала ему страстные письма и выменивала у девчонок его фотографии. Что ж теперь, Петюнчику ее к Магомаеву ревновать?"