Наталья Александрова - Две дамы с попугаем

— Если бы это был Петюнчик, он при звуке моего голоса побежал бы ко мне, а этот явно от нас убегал. Значит, или это кто-то другой, или Бледный Эрик.

Логика, хотя и своеобразная, в Алкиных рассуждениях явно была, Надежда даже сразу не нашлась, что ответить. Но все же следовало посмотреть, что находится за запертой дверью, и Надежда умильно посмотрела на Алку:

— Аллочка, ну давай пойдем туда, ну последний раз, чтобы уж больше сюда не возвращаться.

Алка милостиво согласилась и первой устремилась в темный, пахнущий сыростью проем. За дверью начинался узкий коридор, проложенный в толще церковной стены. Несколько метров еще было что-то видно — хватало скудного света от входа, — но далее была уже полная тьма.

Надежда схватила Алку за руку:

— Куда ты прешься в темноту? То не заставить, а то разлетелась! Придется разворачиваться, а то все ноги переломаем, провалимся в подземелье. Без фонаря тут делать нечего.

Алка начала ворчать, что Надежда сама не знает, чего хочет, но признала ее правоту, что само по себе было удивительно. Правда, у ее покладистости были две серьезных причины: во-первых, она уверила себя, что Петюнчика не может быть такой темноте и сырости, а во-вторых, она успела проголодаться, о чем тут же и сообщила Надежде.

— Да, — вздохнула Надежда, — когда ты хочешь есть, все остальные проблемы отступают на второй план.

— Но мы же сегодня очень рано завтракали! И очень легко!

— Омлет с ветчиной — это, по-твоему, легкий завтрак?

— Конечно. Да и сколько его там было?

— Ладно, пошли уж. Я тебя не первый год знаю.

Выходя из замка, Надежда оглянулась.

Ей показалось, что в одном из окон сторожевой башни мелькнул бледный силуэт, но пока она щурилась на солнце и подзывала Алку, силуэт исчез.

Хозяин кафе встретил их встревоженно.

— О дамы. Я отчень, отчень за вас волновался! Вы ходиль в замок, это отчень опасно! Разве вы не знать — Бледный Эрик убивать сегодня еще один человек?

— Что вы, мы были очень осторожны, сейчас все-таки день.

Хозяин кафе заметил в руках у Надежды кусок ткани, подобранный на галерее замка. Надежда притащила его с собой абсолютно машинально.

— Что это? — воскликнул хозяин, переменившись в лице.

— А, это? Это я подобрала в замке, а что?

Хозяин взял обрывок у нее из рук и рассматривал его, горестно качая головой.

— Та, та, та… Это кусок от… как это по-русски… от саван, похоронный саван.

— Что вы говорите? — Надежда внимательно рассматривала кусок белой ткани.

Кусок был явно оторван от чего-то большого. Полотно было тонкое, белое, даже довольно чистое и абсолютно новое, это Надежда могла сказать с уверенностью С краю кусок был аккуратно подрублен, причем строчка явно фабричная.

А это что такое? Сбоку была пристрочена маленькая бирочка. Написано «Слока», а дальше номер партии, серия и год.

— Алка, смотри, написано: девяносто седьмой год. Я же говорю, что полотно совсем новое! Скажите, — обратилась Надежда к хозяину, — а в Слоке ведь находится ткацкий комбинат, и белье постельное тоже там шьют?

Хозяин молчал.

— Может быть, они и саваны похоронные там тоже шьют? — размышляла Алка. — Но тогда надо признать, что наш Бледный Эрик большой модник — часто меняет гардероб. А ведь привидению положено ходить в лохмотьях. Это мы твердо знаем. Что вы на это скажете?

Хозяин взглянул на них с тихой укоризной и вышел.

— Алка, не дразни его, а то он нам обедать не даст!

Кеша был обижен, рассержен, глубоко возмущен. Ею оставили на полдня одного в иноязычной среде! Здесь же и словом перемолвиться не с кем! Он метался по клетке и ругался последними словами из телевизионных рекламных роликов и видеоклипов. Алка долго и горячо просила у него прощения и умасливала печеньем и орехами. С огромным трудом ей удалось вернуть его расположение.

— Надя, — обратилась она к подруге расстроенным голосом, — если мы еще раз его здесь оставим одного, он меня ни за что не простит.

— Ну ты даешь! Представляешь, как мы будем выглядеть, шатаясь по окрестностям с попугаем наперевес?

— Мы уже даже границу пересекли с этим нелегальным попугаем и пол-Эстонии с ним объездили, так что тут-то в деревне чего стесняться!

— А ты представляешь, как неудобно карабкаться по всяким винтовым лестницам с клеткой в руках.

— Перестань, Надежда! У меня муж пропал, собака погибла, кошка в чужие люди отдана («Но-но!» — возмутилась Надежда на «чужих людей»), так ты еще хочешь, чтобы со мной любимый попугай разговаривать перестал?