Кирилл Черкизов - Пепел и страховой бес

– Бандиты перехлопают друг дружку, а партия этот результат запишет в свои заслуги: только вы и я ответственны за то, как будет освещаться эта война для обывателей. Если же в процессе слетит с должности мой майор, я не окажусь слишком огорчена.

Нет, не даром Настя обладала неисчерпаемым кредитом доверия: отказать ей председатель не смог, а честно – не очень-то и рвался, перспективы завораживали. Особенно, когда Настенька, теплая и благоухающая чем-то восхитительным без химии, уселась перед партруком прямо на пол, призывно глядя ему в глаза.

Вообще-то с этого ракурса замечалась не только потрепанность вождя, но и малолицеприятные подробности финансового достатка партии. Не подметенная три дня целофанка от банального сердечного средства и рядом же смятый рецепт. Сдохшая трехрублевая авторучка и стальные скрепки. Мало того, что у движения нет средств на попсовую канцелярию, но и уборщица оплачена не через день, а раз в неделю.

– Опять затеяла что-то рискованное, – пожурил старший для солидности, но тут же поторопился кивнуть, боясь спугнуть синюю птицу, – но я согласен. Поступай, как считаешь нужным.

– Я знала, что ты не откажешь.

Это «ты» было для шефа слаще карамельки. Единомышленница легонько поцеловала патрона в желто-розовую щеку, покрытою тоненькой паутиной морщин.

«Еще бы он отказал!», – мысленно фыркнула Анастасия, пружинисто и победно выходя из кабинета, этакая амазонка. Капитан Павлова даже не просчитывала, что предпримет, запрети ей Селезень-Лапицкий определенную самодеятельность. Эти выборы, конечно, Настя – не комбайн, но через уставные четыре года ее звезда должна воссиять, как там у Пушкина: «И, в гроб сходя, благословил…». Она потерпит и подыграет.

В приемной триумфиаторша остановилась перед большим зеркалом в аляповатой резной раме. Поправила для порядка прическу, хотя, конечно же, остановилась полюбоваться собой. Такой бабочке мало кто откажет, подойди она с умом и желаньем. Невысокая, приятно полная, рыжеволосая, с тонкими чертами лица, в неброских украшениях, мутно-зеленом гражданском костюме. Анастасия Павлова предпочитала такой цвет не случайно. Это было ее единственной, но объяснимой слабостью, и, в какой-то степени, ее тайной.

Тройка активистов на заднем плане комнаты не стеснялась Насти:

– Вечером в клубе ЛОМО [6]будет встреча с избирателями «Народного голоса». Я тут у одного прапора купил хитрые ампулы. Ты проникнешь в зал, сломаешь и подбросишь. Вонь пойдет такая, что толпа через минуту рассосется.

– А у нас рядом собрались сквер сносить, элитный дом строить, окружающие жильцы в безнадеге. Давайте митинг соберем, телевизионщиков фуршетом заманим.

– А кто вонючки подбрасывать будет?

– все жильцы за нас потом голосовать будут.

– Мы тут не в игрушки балуемся, а ты со всякой фигней…

«В лучшем случае хулиганка, Статья сто пятнадцать. Умышленное причинение легкого вреда здоровью. Но могут впаять и что-нибудь из двадцать четвертой главы „Преступления против общественной безопасности“, где наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет… – отчужденно подумала Настя, – Надо бы подсказать старичку, чтоб просеял ряды от экстремистов».

Анастасия Павлова, сама того не ведая, чем-то походила на своего наводчика. В частности тем, что все касающиеся ее дела предпочитала проворачивать сама. Нутром чувствуя настоящее дело, так выгодное ей, она домчалась до участка и закрылась в родном кабинете. У коллег был то ли второй завтрак, то ли первый обед, и беспокоить ее оказалось некому. Собственно, домашние номера телефонов той восьмерки информатор мог бы и не указывать – у капитана Павловой они имелись, но об этом действительно мало кто ведал: такие «папки» были не в юрисдикции тривиальной ментуры.

Первым в телефонной книжке значился Гриднев, Дмитрий Валерьевич. Павлова автоматически отметила, что, судя по номеру, он живет где– то рядом с ней, на Васильевском. Капитан набрала семь цифр. Трубку не брали долго, Настена терпеливо ждала. Наконец женский голос, с плохо сдерживаемыми истеричными нотками, спросил:

– Алло?

– Капитан Павлова из милиции беспокоит, – привычно, грубо, официально начала Анастасия, – Дмитрия Валерьевича будьте добры, срочно.

– Я спрошу, – заколебалась женщина. – Было слышно, как она брякнула трубку о стол.

Из отдаления, с другого конца провода, донеслись раздраженные голоса. Очевидно, капитан позвонила не вовремя.