Кирилл Черкизов - Пепел и страховой бес

Ровно через две с половиной дорожных пробки, дизельное транспортное средство резко затормозило у поребрика, чуть не ткнувшись носом в припаркованный «Гольф». Пошлого подлизы-швейцара в этом заведении не нашлось, зато представительствовала ряженая под китайское эго девица, закутанная в типа кимоно, с выбеленным круглым лицом и интернациональной бусинкой на подбородке. Лапа моментально принялась обхаживать Пепла с поразительной настойчивостью и даже навязчивостью. Обстановка Пеплу не прикинулась – красные бумажные фонарики, скульптуры, скверно срисованные из фильма «Последний император» и прочая фигня с претензией. Не откликаясь на призывные взгляды официантки, Ожогов прямиком направился к дальнему столику, за которым узнал мешки под глазами Захара Караванца. Пока два телаша обмахивали Пепла металлоискателем и изымали тупой «Макар» с последним патроном, гендиректор бросился с места в карьер демонстрировать дурное настроение:

– Вот уроды, закрыли зал для нормальных людей на ремонт, а в зале типа «у нас не курят».

– У нас временно – курительная комната, – пропела псевдокитаезная официантка и плавно махнула рукой в неопределенном направлении.

Перед Пеплом на стол легла папка меню: свинина с жареными огурцами, картофель в карамели, лапшевидные древесные грибы… Перед Караванцем стояла пахнущая уже выпитым «Крувуазье» рюмка-полтинник. Два бойца из личной охраны Захара экономно слюнявили стаканы с апельсиновым соком.

– Какие новости? – проводил фифу угрюмым взглядом Захар и, не запивая, кинул под язык таблетку.

– Для начала я хотел бы получить немного денег, – ради легенды Сергей помассировал локоть правой руки и поморщился, дескать, все еще болит. Типа, костьми за твою идею ложусь и требую соответствующую оплату.

На этот зачин Караванец ответил очень гнилым вопросом:

– А сколько, Чеслав, по твоему я тебе должен? В смысле – за все старания в сумме? Вспомни, ты сам решил спровоцировать войну между теневиками от Минздрава, я здесь ни при чем. И не должен тебе за Стрельцовых-Шафаревичей ни копейки. В качестве премии могу только оплатить лечение твоих гланд, где ты горло сорвал?

После такого недоброго пассажа сохранять маску приличий теряло смысл.

– Ты мне должен по жизни! – резанул Ожогов, прикидывая, кого первым из телашей свалить прямым в челюсть, когда начнется обязательная буча.

Но нет, Захар стравил пар, может, и наезжал он для пробы, в манере барыг из девяностых годов, авось собеседник спасует:

– Я все заплачу до остатка, – хозяин страховой конторы сломал меж пальцами зубочистку. – Ты ведь знаешь мне нет смысла не делиться. Я болен – Захар зачем-то выгреб из кармана горсть полураскрошенных таблеток россыпью, показал и ссыпал обратно. – Если ты останешься со мной до конца, тебе достанется все.

– Пока я все не заработал, – с той же холодной миной ответил Сергей, – сейчас мне нужна моя заработанная доля.

– Других слов я и не ждал, дружище пан Баржицкий, – вдруг широко улыбнулся начальник страхового общества. – Принесите нам пива на всех. «Хольстен», или «Хайникен», – кинул Караванец официантке, – Надеюсь, твоему горлу не повредит? Пойдем, Чеслав, пока перекурим.

– Пойдем, – согласился Пепел, и направился вслед за соблазнительно беззащитной спиной Караванца в курилку, которая вдруг оказалась проходной. Периодически туда-сюда слонялись молодые люди узбекской, но чем пристальней взглянешь – скорее китайской или наружности.

Курили молча, молчание можно было назвать и гнетущим. Пепел мысленно выстраивал речь, которую собирался двинуть дальше, и прикидывал, что прежние наброски не годятся к офсайду, они готовились не для нервной обстановки. Захар пару раз сплюнул в огромную фарфоровую пепельницу. Сергей даже пожалел, что не увидел здесь привычных для курилок банок из-под кукурузы.

– Насчет билета в Китай… – начал переговоры Пепел. Задача ему предстояла архисложная: объявить, что никакой он не пан пшек, что Захару придется обменять подростков на опасного свидетеля Буринина. Да при этом повести беседу так, чтобы она плавно не переросла в кровавое мочилово.

Захар задавил бычка, кашлянул и предупредил:

– Ща, подожди, я отлить схожу. – Караванец вежливо дернул плечом и скрылся в соседнем помещении.

Сразу же из-за двери сквозняком понесло рыбной прелью и еще какой-то экзотически дрянной вонью. «Отдушка у них…», – подумал Пепел, оценивая, что заведение весьма странное: в сортире воняет рыбьим жиром, да и на самом сортире – никакой вывески, словно для избранных предназначен. Пепел сделал глубокомысленный вывод, что душевная беседа отменяется, пора переходить к экстриму, стал у стенки в мертвой для пули зоне и нанес костяшками в дверь три нетерпеливо-вежливых стука.