Игорь Чубаха - Хранитель понятий

Старый клен, старый клен, старый клен стучит в окно,

Приглашая нас с любимой на прогулку.

Отчего, отчего, отчего мне так светло?

Оттого что ты идешь по переулку, – с душою выводил за порогом тенор Театра Музкомедии, проходящий по сто шестой. Это был, так сказать, десерт. Основным же шорохом ради москвича явилась организация на душевых площадях настоящей русской бани.

– Лярвочек? – закинул наживку Праслов. – Хочешь – вольных, хочешь – наших, корпусных? – обернутый простыней он выглядел как римский легат (не путать с лягавым), только по въевшейся привычке ерзал безбожно. То бублик эспандера кистью жал, то мускул напрягал, оборачиваясь на зеркало.

Хрупнул огурчик, пускаясь вдогонку за водкой. Но ничего не ответил на трахательное угощение московский вор, а завел речь об ином. Стал неспешно травить байку, ясная ольха, полную намеков, будто Ладога карасей:

– Один районный депутат держал под собой район. Было ништяк удобно. В смысле территории, в смысле бумаги подписывать. Но заявились гастролеры с видным вором во главе, – рыгнув огурчиком, москвич Шархан шумно почесал волосатую грудь, – Забили стрелку и предъявили Цицерону, что ты типа не вор и сиди в конторе, шестери на нас, а мы уж сами чего надо удержим. Депутату война не в корм, сливать наделы тоже не по счастью, чего делать? Тогда всенародно избранный Спартак предложил, давайте, мол, на пару подомнем соседний район, после чего вы его себе вскипятите, а мне мой оставите. Так и сделали. И все были довольны, кроме тех спартанцев, кого перестреляли в соседнем районе. Еще по одной?

Теперь уде Праслов вроде как мимо ушей пропустил приглашение. Очень ему надо нажираться водярой до нах нагеля. Тут ушки на ватрушке бдительно держать следует. Пошарудев по сусекам, Праслов такую в ответ притчу стал грузить:

– Была на комяцкой зоне под Усинском Надька, заправляла бельевой каптеркой. Сама жирная, потная, ну а много ли на зоне нужно? Короче, выползала нагишом на пятак перед окном мастерской, грудями потрясет, мохнатку раскроет, лапой полохматит, задом повиляет и абзац. Первый раз Надька представляла бесплатно. Потом закинула маляву. Мол, хочете сеанса, валите гроши в шапку и засылайте в каптерку. Развлекух-то нет, а тут целая голая баба, вот и стали скидываться. А ее супружник дубарил на той же зоне в прапорах. Шалашовка Надька мерковала мужу смолчать, заколымить на машину и свернуть стриптиз. Но потом вошла во вкус. Короче, стуканули мужу. Кусок долго не дымил, подобрал кирпич и проломил пустую Надькину тыкву. Опосля, конечно, поехал на ментовскую зону. Это я к тому, что горячиться ни с какими оргвыводами не следует.

Из помывочной принесло бодрячковые покрикивания:

– Давай, давай, камень тащи! Еще наддать! – это старались изо всех сил шныри, раскочегаривая для паханов парилку. В угол, глухо забранный толстым армейским брезентом, шныри отводили от кранов по резиновым трубкам пар. Для пущего жару и для банного порядку затаскивали под брезент раскаленные на электроплитке кирпичи. Хотя паханы уже попарились, но мало ли опять заохотится?

В предбаннике, шевеля красными от грибка пальцами в тазике с горячей водой, начал снова вести речи москвич Шархан:

– Про Диогена я рассказал, чтоб понятно было. Умный человек всегда в накладе не останется.

А Праслов-то, наивная душа, думал, что ему предлагают подискать для авторитета блатное место в округе. Выходит, так просто от москвича здыхаться не подфартит.

А теперь я тебе такую басню расскажу. Году эдак в девяносто первом только ленивый не пыжился стать депутатом. Да не про всякие зубы этот локоть был...

Под Шарханов трендеж, шум воды и выкрики шнырей Праслову приковыляла на ум мысль, что сотри с москвича, сейчас скребущего прыщи на ноге, татуировки, обряди в народный лепень с Троицкого рынка, запусти в трамвай, и он плотно смешается с бодрой армией трудящихся, не отсортируешь. Просто потрепанный трудом гражданин пятидесяти лет, висящей на поручне, такого первого пихнет кондуктор «Эй, морда, кто платить будет? Пушкин?!»

– ...И вот один Тимирязев, будучи в далеких краях проездом, вдруг срубил, что по одну сторону Байкала есть подсолнечное масло в квадратных бутылках, но местное население желает только в круглых. А по другому берегу полно масла в круглых пузырях, но покупать его считается западлом. Типа, подавай здешнему народу только в квадратных. И вот наш Кулибин скупил масло по обоим берегам, нарисовал на этикетке свое мурло и перекинул в соответствии с чаяниями народа. И ведь избрали таки перекати поле Циолковского, потому что народ за него стал.