Игорь Чубаха - Хранитель понятий

Шатл сигал через пять ступеней, перепрыгивал с середины одного лестничного марша на другой.

Мозг продолжал развивать картинку, срисованную глазами с балкона, куда Шатл выскочил, едва взвыло: какое-то угребище в куртке, начхав на запилы сигнализации, ковыряло его, Шатла, любимую тачку. Но шустрику еще предстояло перекусить цепи на педалях, свинтить противоугон с руля, разобраться с проводкой. Успею!

Откуда взялся урод, что не знает его «бээмвуху»? Наширявшийся долбаный гастролер из какого-нибудь Тихвина? Может, цыган или хохол? На втором этаже Шатл перестал фиксировать электронные вопли. Значит, гнида отрубил сирену. И Шатл припустил еще сильнее, рискуя переломаться в хлам на вонючей лестнице.

У кодового замка, как всегда, заело задвижку. Провозюкаешься лишние секунды. Шатл нагнулся ниже, потом присел на корточки и все для одного – чтобы разглядеть, в чем там дело. Гадюшный замок совсем накрылся, не подается. Куплю им на фиг новую навороченную дверь, посажу рядом ветерана, чтоб заставлял закрывать за собой мягко, ласково, нежно! И если хоть кто-то... урою!

Шатл обернулся, до поздно. Его осадили по кумполу крепко, от души, с удалого размаху. Развел Волчок проштампованного номером ноль-ноль-два в Шрамовой кодле Шатла, как пацана. Не стал курочить наружную антенну, чтоб телек заглох. Не стал устраивать по гастрономам беконовый кризис. Но таки надыбал беспроигрышный ход, как выманить из наглухо запертой квартиры.

Вензель, не прощаясь, погреб по коридору. Трость он ставил с такой подлой грацией, что пялящимся в старческую спину Харчо и Пальцу было предельно ясно – старый хрыч издевается по полной схеме. Только никак нельзя было нафаршировать дряхлое туловище маслинами, потому что тогда наступят верные кранты Пальцу и Харчо.

И два далеко не последних в Питере братана кинулись за старцем наперегонки, будто адьютанты его превосходительства.

– А нам-то теперь что делать?

– Вензель, почему последние слова не говоришь?

– А на кой? – наслаждаясь раскладом, продолжал коцать тростью коридор старикашка, – Вы втихаря от остальной братвы рискнули сыграть в лотерею. Теперь только сход может решить, правильно вы по жизни рулили, или в липовую рощу забурились?

Палец прикинул, какое наслаждение он отгреб бы, если б придушил гада собственными руками. И аж голова от предвкушения закружилась, будто от первого косяка. Но последний мост взрывать нельзя ни в коем разе, пока есть заноза надежды.

– А может, не надо сход созывать, э? – робко блеял Харчо, держась на полкорпуса сзади. Его глаза семафорили тусклым желтым светом, будто семафоры на самом чадном, угарном и пыльном перекрестке.

Посторонись! – весело гавкнул, типа, под вокзального грузчика, волокущий на горбу знаменитое кресло Пятак. Он из всех сил гордился своим боссом.

– Минуточку, – притормозил двумя пальцами за рукав Пятака Вензель, – Ты сейчас куда?

– В машину, – бодро отрапортовал Пятак.

– Ответ неправильный! – звезданул тростью по голени Пятака старец, и когда тот, охнув, сначала бережно опустил кресло, а только потом схватился за ушибленную кость, потрепал по щеке, – Ты сейчас не в машину двигаешь, а принимаешь подарок. Очень ты чисто по жизни понравился Пальцу. И за это он решил премировать тебя этой пельменной фабрикой. Ведь верно я толкую? – Вензель перекинул зенки на проглотившего челюсть Пальца.

Палец не возражал всеми фибрами души.

– Ваше счастье, соколики, – заскрипел дальше голос старика, – Что музейная тля искренним ответом порадовала дедушку. Теперь и ваш черед поделиться, что я опоздал услышать? А что за ксивами вы его шугали?

– Мы только были начали его колоть, да? – показал халявную корку хачик.

– Всей и подсказки от этой тли, что Шрам почему-то запал на ксивы по семдесят девятому – восьмидесятому году, – достал свою паленку славянин.

– Правильно, – покривил душой Вензель, – Выходит, именно после Олимпиады прекратили чинуши ныкать наше культурное достояние, – Вензель не стал просвещать молодежь, что хоть и похожа искомая дата, но малость другая, ведь эти оба – Палец с Харчо – пока были выгодны ему живыми. То есть слепыми кутенками. А сам-то он сразу прозвонил, что вопрос упирается не в хухры-мухры и Олимпиаду-80, а в свадьбу дочери Григория Романова. И спрятал между делом собранные фальшаковые ксивы в карман.

– Так что нам дальше делать? – ждал приговора Харчо.

– А дальше... – Вензель решил не гнуть крепче палку, еще коллеги с дуру и от безысходности психанут, – Вместе в проблемке поковыряемся. Мне надо, чтобы вы, соколики, прикинули на карандаш всех козырных людей по городу. Не тех, кто ленточки на открытиях Ледовых Дворцов пилит, а тех, кто в тени РЕШАЕТ. А потом мы вместе над списком в «Угадай мелодию» поиграем, и по календарям даты сопоставим.