Игорь Чубаха - Крестовый отец

– За что попал?

– Неправильно дорогу переходил, – беспечно ответил Антон и еще шире разул глаза на взорвавшуюся буйным хохотом хату.

По прикидкам Антона он угодил в типичный квест. Вроде «Ларри». Где тоже общаешься преимущественно с босяками и отребьем городского дна. Правильный ответ – живешь, проходишь дальше, получаешь артефакт. Неправильный – не проходишь, а то и теряешь одну из жизней.

Наверное, кого-то это должно волновать. Поскольку мое пребывание на этом чате не продлится дольше двух-трех дней, мне можно не слишком заморачиваться. Досмотрю свои полтора глюка новых и оригинальных впечатлений, отчитаюсь по заказу и – домой.

Антона не слишком занимали проблемы сокамерников. Он не беспокоился. Каким-то местным экзотическим способом сюда сейчас подгонится мейл оставить новичка в покое. Ведь Антон на вид симпатичное, а на самом деле самое страшное, самое секретное оружие Рейха. Гораздо больше подтачивало душу другое.

При квесте рекомендуется экстази. Вот от чего бы Антошка сейчас не отказался. Но провожавший в «Углы» спеца по электронным наворотам инструктор сказал твердое и однозначное: «Ни-з-зя!».

Пока захлебывалась гоготом вся камера, Скок молчал. Скок размышлял и хмурился. Или этот дохлик совсем крейзи, или позволил себе приколоться над ним – над Скоком?!

– Варгань прописку, Скок! – лениво дал отмашку Ильяс.

– Ты марафетчик? – прикидывая, с чего начать жестокий ритуал, абы что спросить, поинтересовался Скок.

Но тут набатом застрочила батарея. Сигнал шел то ли из соседней камеры, то ли через одну. Батарея требовала ответа.

– Ответь, что после... – уже начал Скок задавать подначный вопросец, но батарея изрыгала квакающие мешающие звуки, призывая на неотложный сеанс тюремной связи, – Ладно, – скрипнул желтыми от чифиря зубками Скок, – Стой здесь и никуда не уходи.

«Ага, типа грибковый местный юмор, – подумал Антон, – Понимаем.»

Скок, прихватив со стола кружку, подгреб вразвалочку к батарее. Бамкнул пару раз по железным ребоам кружкой в смысле – вызов принят, прижал кружку к батарее и заорал в днище, чуть это днище не облизывая:

– Сорок вторая на проводе! Сорок вторая слушает! – а дальше уже прижался к днищу кружки ухом, как доктор к впалой груди больного.

Батарея поведала ему нечто такое, что Скок крепко переменился в лице. Под общее гнетущее молчание подчапал к Ильясу, привстал на нижний ярус и отшелестел новость рыбьим шепотом.

И тут случилось совсем уж небывалое. Ильяс сам, не кто-нибудь, а сам Ильяс, по горильи вальяжно сполз со второго яруса, бормоча насуплено под нос:

– Плохие люди. Веселья не дают! – сгреб матрас с нижней шконки и выложил в проход. И кивнул на освободившееся место Антону, – Здесь кантоваться будешь, – и без каких-либо объяснений забрался обратно.

Антон, как само собой разумеющееся, протопал вперед и раскатал матрас на непоследнем месте.

– Скучно, урки. Душа карнавалу просит. А чем мы хуже, чем в Бразилии? Скок, найди волну постебнее и вруби погромче! Сухарчик, твой на выход! – прогундел Ильяс голосом малость более сердитым, чем обычно.

Человек со странным прозвищем Сухарчик вылез из-под нар и вышел в проход. Скок, уже типа забыв про Огненного пилота, крутил колесо настройки. Приемник, занимающий почетное центровое место на посудной полке по-змеиному шипел, трещал, подсвистывал, выплевывал обломок мелодии или ди-джейский взвизг и вновь захлебывался шипением.

– Во, ништяк! – радостно осклабился Скок. – «Шансоныч»! Подо все ихнее, Ильяс, карнавалина набухает! Сготовься, Сухарчик! – в сторону растыкивающего нехитрый скарб Антона он старался не оглядываться, будто стеснялся.

Закончилась реклама, убеждающая купить кирпич, и пошло инструментальное вступление. Под него, поправив замотанные изолентой очки, долговязый Сухарчик описал кружок, подняв кверху руки и шевеля пальцами.

Приемник грянул заводную цыганщину:

Сухарчик передернул плечами, невыразительно свистнул и замолотил по воздуху руками, ногами выкаблучивая нечто чечеточное.

Сухарчик принялся выбрасывать перед собой длинные ноги, успевая хлопать под ними в ладоши.

«Чума», – подумалось Антону.

– Вприсядочку! – потребовал Ильяс.

Приемник накручивал надрыв: