Сергей Зверев - Жулик - грабеж средь бела дня

Везет, как известно, сильнейшим. Подфартило и Жулику. Все получилось именно так, как он и рассчитывал. Ловко накинув нехитрое роликовое приспособление на упругий стальной провод, Сазонов в считаные секунды съехал на крышу соседнего дома, пролетев над Парижем легкой фанеркой.

Конечно же, он не знал, засекли его нежелательные свидетели или нет, но теперь это уже не имело никакого значения.

Ступив на соседнюю крышу, недавний узник «Сантэ» быстро отыскал пожарную лестницу, ведшую в темный колодец неосвещенного двора. И осторожно полез вниз, постепенно растворяясь в чернильной темноте ночи…

Ни полицейские детективы, искавшие Алексея Сазонова по долгу службы, ни гражданские энтузиасты, мечтавшие о премии в пятьдесят тысяч евро, так и не обнаружили никаких следов беглеца.

В первые дни поисков полицейские не слишком-то и расстраивались. Они понимали: сколь бы хитроумным ни был русский уголовник, он не сможет уйти слишком далеко. Несовершенное знание Сазоновым французского, отсутствие у него документов и денег, а особенно бдительность граждан, подкрепленная обещанной премией, – все это сведет его шансы к абсолютному нулю. Можно было не сомневаться: за пределы Большого Парижа беглец не уйдет. Вся малина на его тропе будет обгажена.

Однако поиски почему-то затягивались. И лишь через три дня, когда стало очевидно, что Алексея Сазонова уже не найти, французские полицейские официально уведомили российских коллег о своем полном бессилии…

Бренчащий утренний троллейбус неторопливо катил по пустынному городу. Стекла салона отражали в себе единственного пассажира – жилистого коренастого мужчину лет около сорока. Жизнь явно прошлась по нему рашпилем. Коротко стриженную голову испещряли мелкие шрамы. Тонкие синие губы были обветренны. Глаза, окруженные сетью морщинок, смотрели угрюмо и недоверчиво. Стоя на задней площадке, мужчина цепко всматривался в городские пейзажи, проплывавшие за окнами. Руки его лежали на поручне, и узлы суставов нервно вздрагивали.

На остановке «Красный мост» пассажир вышел и, помахивая стареньким чемоданчиком, направился в сторону жилого массива. У открытой двери с завлекательной вывеской «Рюмочная» он остановился, подумал и решительно шагнул во влажную полутьму зальчика.

– Сто… нет, сто пятьдесят граммов «белой», – произнес он, подойдя к стойке.

Заспанная продавщица равнодушно набулькала водки в пластиковый стаканчик.

Посетитель прошел к столику у окна. Взглянул на свое отражение и, скупо улыбнувшись, чокнулся со стеклом.

– Ну, Эдик… С возвращеньицем, – сказал он самому себе.

Выпил, зажмурился и, смяв пластиковый стаканчик, вышел на улицу.

– Гражданин, – неожиданно послышалось из-за спины. – Гражданин! Да, вы. Ваши документы!

Гражданин обернулся – из-за угла к нему направлялись двое ментов.

– Пожалуйста, – достав из кармана сложенный вчетверо бумажный листок, он протянул его правоохранителям.

– Что это такое? – Милицейский прапорщик развернул бумажку. – Так-так-так. Справка об освобождении… Гражданин Голенков Эдуард Иванович, осужден по статье… Значит, сидели, гражданин Голенков? Сиде-ели.

– Голенков, Голенков… – глядя на справку из-за плеча прапорщика, сержант-напарник глубокомысленно морщил лоб. – Что-то фамилия больно знакомая.

– Фамилия как фамилия, – буркнул гражданин.

– Во, вспомнил! – Добросовестно прочитав документ от начала и до конца, прапорщик неохотно вернул его владельцу. – Ты в нашем горотделе, часом, не работал? Опер там когда-то такой был… Капитан Голенков. Потом его посадили. За взятки, кажется. Гро-омкое дело было!

– Это я и есть, – неохотно признался недавний зэк.

– То-то я смотрю… Ну и как там ментовская зона? Жить-то хоть можно?

– Зона как зона, – все так же сумрачно ответил Голенков. – Так я свободен?

– Пока вновь на шконари не загремишь! – жизнерадостно заверил прапорщик и кивнул разрешающе: – Ладно, иди, Эдик. Главное – нам не попадайся!

Дом, в котором бывший мент Голенков жил до отсидки, находился в глубине жилого массива, напротив заброшенной котельной. Это была облезлая блочная пятиэтажка, населенная потомственными алкоголиками-пролетариями. Роскошный черный джип «Линкольн Навигатор», стоявший у родного подъезда, явно не вписывался в картину привычной нищеты.

– И кто это здесь такой крутой поселился? – удивленно пробормотал Эдик.

Он знал, что жена Наташа теперь наверняка дома. Еще с вокзала освободившийся зэк позвонил домой и, убедившись, что к телефону подошла именно она, сразу же повесил трубку. Хотелось появиться внезапно, радостным сюрпризом. Хотелось услышать удивленный вскрик-всхлип – «Это ты, Эдичка?..» Хотелось прикоснуться губами ко лбу спящей дочери. Да и вообще, много чего хотелось. Но больше всего – сразу же окунуться в старую, долагерную жизнь, где не было ни построений на плацу, ни изнуряющей «промки», ни дебила-отрядного, ни остальных ужасов ментовской зоны.