Сергей Зверев - Жулик - грабеж средь бела дня

Уголовная рожа за дверью никак не реагировала на призыв.

– От-кры-вай, су-ча-ра! – надрывался мент в такт своим ударам.

– Ладно, Кривенко, отвали… – с начальственной интонацией распорядился правоохранитель в штатском. – Смотри, как работать надо!

Отойдя на несколько метров, он со всего размаху въехал плечом в хлипкую плоскость. Доски, не выдержав молодецкого натиска, затрещали, и дверь с неожиданной легкостью вывалилась внутрь. Потеряв точку опоры, взломщик по инерции влетел следом, распластавшись в прихожей.

И тут же вскочил как ужаленный: линолеум оказался залитым чем-то теплым и мерзостным.

– Твою мать… – растерянно прошептал он, с сожалением осматривая загаженные сорочку и брюки.

Правоохранитель уже раскрыл рот, чтобы вызвать хозяйку… Но тут же ощутил в себе неожиданные позывы к рвоте. В квартире стоял невыносимый смрад – острый, густой и тяжелый. Очень явственно тянуло хлором… Но не им одним. К запаху дезинфицирующего вещества примешивалась какая-то резкая, едкая и тошнотворная вонь, от которой слезились глаза и выворачивало наизнанку желудок.

Прикрыв нос рукавом, оперативник растерянно смотрел на зловонную жидкость, в которую так некстати вляпался. Огромная лужа, медленно увеличиваясь в размерах, натекала из-под кухонной двери. Легкий прозрачный парок клубился по всей прихожей.

– Твою мать… – растерянно повторил мент, инстинктивно отступая назад.

Зато круглолицего сержанта совершенно не смутило зловоние. Вбежав следом, он выхватил из кобуры пистолет и утвердил его в вытянутых руках.

– Так, кто есть в квартире?! Всем лицом к стене, руки за голову! – заорал правоохранитель, возбуждая в себе сладкое зверство власти.

Дверь комнаты медленно раскрылась, и оттуда высунулась коротко стриженная женская голова.

– А-а-а, менты… А я думала – сосед снизу. Че разорался, начальничек? Не в горотделе… Не видишь, у нас тут потоп, трубы, бля, прорвало! Козлы с Горводоканала их хлоркой дезинфицировали, напор большой сделали, а трубы старые… Вот и не выдержали.

– Лицом к стене! – Схватив хозяйку за шиворот, сержант выволок ее в прихожую и сунул пистолет под ребро. – Руки за голову!

– Начальничек, а маслины в твоей «волыне» есть? – ехидно полюбопытствовала короткостриженая, неохотно становясь лицом к стене. – А стрелять ты умеешь?

– Кривенко, убери пистолет, – поморщился оперативник в штатском и, зажимая нос, брезгливо переступил через зловонный потек. – Маргарита Пиляева – ты?

– Ну, я…

– Ты в квартире одна? Оружие, наркотики… А ну-ка предъяви документы! Почему так долго не открывала?

– Почему, почему… Думала, сосед снизу наехал. Там у нас бухарь-одиночка живет, как стаканяру засадит, так сразу драться, – спокойно объяснила хозяйка и, предъявив документы, прикрыла лицо рукавом.

Паспорт на имя Пиляевой М. И. не вызывал сомнений в его подлинности. Пролистав документ от начала и до конца, милиционер неохотно вернул его хозяйке и сдавленно кашлянул.

– Где ты была час назад?

Неожиданно из-за двери кухни донесся мужской голос:

– Хозяйка, ну кто там вломился? Соседи? Уже залило? Скажи, что заканчиваю.

– Кто там у тебя?

– Сантехник из домоуправления.

– Сантехник, говоришь? – недоверчиво уточнил оперативник и, задерживая дыхание, мужественно двинулся на кухню.

Едва открыв дверь, он инстинктивно отпрянул, прикрывая лицо рукой. На кухне клубился белесый зловонный пар, наводивший на мысли о газовых атаках и климатических катаклизмах. Очертания предметов угадывались лишь контурно, словно на нечеткой фотографии. Чудовищные миазмы проникали в каждую клеточку, отравляя мозг и выворачивая наизнанку внутренности. В сравнении с этой кухней даже туалет инфекционной больницы в разгар дизентерии мог показаться цветущей оранжереей.

Под раковиной, скрючившись в три погибели, сидел на корточках какой-то пролетарий в грязной спецовке и кирзовых сапогах. Руки в резиновых перчатках старательно навинчивали на осклизлую водопроводную трубу вентиль. На стоявшей рядом табуретке лежал набор сантехнических инструментов: газовый ключ, отвертки и пассатижи.

– Документы, что ты сантехник! – скомандовал опер, спазматически дергая кадыком; он был на грани обморока.

– Слышь, керя, поищи сам в карманах, – на удивление ровно ответил пролетарий и выразительно скосил взгляд на полу своей грязной спецовки. – Не в падлу, братан, руки заняты. Если я щас вентиль отпущу – тут такой фонтан вдарит!