Сергей Зверев - Жулик - грабеж средь бела дня

– Фу! – прикрикнул Эдик, нетерпеливо поглядывая на светофор. – Не время…

У него действительно не было времени. Десять минут назад Голенкову позвонила коррумпированная регистраторша из роддома, сообщив, что Лидой Ермошиной о-очень интересовалась какая-то пожилая женщина. Выяснив, в какой палате обитают роженица и недоношенный младенец, звонившая вызвалась тотчас же приехать и переговорить с завотделением.

А ротвейлер продолжал бесноваться. Теперь он уже не рычал, а отрывисто лаял, силясь просунуть черно-рыжую морду в окошко. Желтая слюна бритвенной пеной слетала с клыкастой розовой пасти. Эдик уже хотел было посоветовать пожилой котофилке поднять стекло дверки, но, взглянув на нее пристальней, удивленно распялил рот…

Он узнал эту бабушку… Старуху Сазонову бывший сыщик неоднократно видел и на фотографиях, и в жизни. Несомненно, мать особо опасного рецидивиста и ее четвероногий мурчащий друг направлялись в роддом, к Мандавошке.

– Во пруха! – не поверил Голенков, лихорадочно прикидывая, что ему делать.

Тем временем светофор загорелся зеленым, и машины тронулись. Дальнейшие действия напрашивались сами собой. Выскочив на перекресток, Эдуард Иванович плавно подрезал «Волгу», притирая ее к бордюру. Таксисту не оставалось ничего иного, как остановиться. Бывший сыщик нащупал в кармане маленький дамский «браунинг» и, твердо зафиксировав поводок совершенно обезумевшего Мента, выскочил с псом из машины.

А из-за руля уже выходил таксист – плюгавый мужичок в мятой кепке. Сперва он хотел было впасть в амбицию, но, заметив, что рядом с водителем «Опеля» беснуется жуткая псина, посчитал за лучшее спрятаться в машине.

Подбежав к водительской дверке, Эдик рванул ее на себя.

– Мужик, на тебе сто баксов, иди погуляй минут десять! – возбужденно крикнул он, бросая на приборный щиток смятую купюру, и, ударив ногой непослушного пса, скомандовал строго и властно: – Фу! Место! Место, кому сказано!

Мент обиженно заскулил, но ослушаться не посмел. Усевшись на асфальт, он злобно взглянул на таксиста – тот, выскользнув из машины, опасливо двинулся к подворотне.

– Слышь, мужик, не в обиду… В ментуру не заявляй, мы сами менты! – крикнул вдогонку Эдуард Иванович и, выхватив «браунинг», направил его в глубь салона.

Но тут же растерянно опустил оружие.

Справа от старухи с черным котом на руках сидела его дочь Таня. При виде отца она испуганно вжалась в сиденье, явно не выказывая никакой радости от внезапной встречи.

– Таня-я-я… доченька! – дрогнувшими губами вымолвил Голенков.

– Ты мне не папа! – отчеканила девушка, неожиданно побледнев. – Убийца, мерзавец, подлец!.. Уходи, я тебя ненавижу!..

Старушка, доселе смотревшая на происходящее расширенными от ужаса глазами, наконец отреагировала эмоциональным причитанием.

– Да что вы себе позволяете! – заголосила она, по-матерински прижимая к себе котика. – Я сейчас милицию вызову!

А Таня, приобняв бабушку, смотрела на отца с откровенной ненавистью, и причина этой ненависти была Голенкову совершенно непонятна.

– Доченька… – растерянно пробормотал папа. – Да что же ты мне такое говоришь? Я… так переживал!.. Пойдем со мной… мне от тебя ничего не надо, только бы ты была рядом… у меня ведь больше никого нет… Если я перед тобой провинился, прости меня…

В этот момент Эдик был готов опуститься перед Таней на колени – даже не за ласковые слова, а хотя бы за улыбку…

Неожиданно где-то совсем рядом истерично взвизгнули тормоза, и темная угловатая тень упала на лобовое стекло «Волги». Невольно обернувшись, Эдуард Иванович заметил потрепанный джип «Ниссан Патрол», остановившийся слева.

Обе правые дверки внедорожника раскрылись синхронно, словно бы по команде, и из салона вывались двое молодых людей: мордатый крепыш с оплывшей фигурой и мрачного вида круглоголовый амбал в дорогом спортивном костюме. Мент, доселе сидевший смирно, вновь зарычал. Оплывший крепыш, выхватив из кармана какой-то баллончик с пульверизатором, мгновенно брызнул ротвейлеру в нос. Пес заскулил, обмяк и уткнулся мордой в асфальт. А мрачный амбал, подойдя к раскрытой дверке такси, с неожиданной ловкостью выхватил из рук бывшего опера пистолет.

Эдуард Иванович даже не пытался сопротивляться: желание это так и не успело сформироваться из-за драматичности и калейдоскопической скорости предыдущих событий.

– Ну че, мусорок, – приплыли? – с нехорошим прищуром осведомился крепыш и, ткнув Мента носком ноги, довольно заулыбался.