Владимир Колычев - Жизнь не видел, смерть познал

– Оксану только жалко… – в ожидании выстрела пробубнил Антон. – Кому она будет нужна без меня, а?.. Или давай нас разом! Вместе на тот свет отправь… Там она здоровая будет. Я ее на лужайку обещал отнести. Здесь. Так мы там с ней по лужайке будем бегать…

Когда он поднял голову, в комнате никого уже не было.

Значит, все-таки Тимофей Евгеньевич померещился ему.

Но утром на столе Антон обнаружил патрон от германского «вальтера». Его могла положить сюда только приходившая за ним Смерть. Пуля могла оказаться в его голове, но осталась в гильзе. Знак того, что его пощадили…

– Вы думаете, что нет смысла их убивать?

– Я не думаю, я в этом уверен… У нее двойной перелом позвоночника, она никогда не сможет ходить. Он ухаживает за ней. И при этом пьет беспробудно…

– Алкоголизм – это непредсказуемость. Парень может потерять рассудок.

– И что? Он даже не знает, как найти меня. И никогда не сможет узнать. О выходе на более высокий уровень не может быть и речи… Поверьте, он не опасен…

– И все равно было бы лучше, если бы они оба исчезли.

– Все-таки они люди. И работали на правое дело… Их нужно было наказать за непослушание. Но они сами себя наказали… Когда-то я обещал им пенсию. Пусть они ее получат. По инвалидности. Думаю, это будет справедливо…

– И все же я не думаю, что это правильно.

– В конце концов, Шестаков может нам еще понадобиться. Возможно, представится случай обратиться к нему за помощью. Мало ли что… У него больная жена на руках, он привязан к ней, деваться ему некуда…

– Он же беспробудно пьет, как вы говорите…

– Ничего. Приведем его в норму, дадим одноразовое задание… Пусть он остается в резерве…

– Что с Можаевой?

– Сейчас она в Испании. Возможно, продаст свой бизнес и останется там… Мы пытались раскрутить ее на признание. Бесполезно. Шмелева знает, а Шестакова – нет. Вот и весь разговор. В общем, ведет себя правильно… За Шестаковыми мы прибрались, трупы уничтожены, по уголовным делам Можаева не проходит. Так что за нее можно не беспокоиться. Даже если вернется в Россию…

– Ну что ж, мы не бандиты, лишние трупы нам не нужны. Пусть живут… Но Шестакова держите в поле зрения. Он специалист хороший, может, еще пригодится…

Антон с грохотом поставил полную бутылку на стол. Как обычно в таких случаях, Оксана тоскливо посмотрела на него.

– Думаешь, пить буду? А черта лысого! Это памятник проклятому прошлому, поняла? Правильной дорогой пойдем, товарищи!.. Я тут с председателем колхоза договорился. Он мне десять гектаров земли выделяет. Для начала! Трактор нужен…

Оксана обрадовалась, но едва заметно.

– И где ты его возьмешь? – В ее голосе звучало сомнение.

Похоже, она не верила, что Антон действительно взялся за ум. Да и как не усомниться в нем, если новую жизнь он начал с бутылки водки. А ведь он не собирался пить. Даже для того, чтобы обмыть свой почин.

– А я уже договорился… Ну, почти… В соседнем районе. Там старенький «Беларусь» продают… Деньги у нас есть…

– Если он старый, сыпаться будет.

– Ничего, соберем. Главное – настрой…

– Лучше бы с колхоза начал. Опыт бы приобрел…

– Опыт чего? Этого? – Антон с насмешкой кивнул на бутылку. – Так я с этим и без колхозников могу… Нет, тут самому нужно. А потом в кооперацию. Ну, с другими фермерами. У кого все пучком… Есть такие, я узнавал… Но сначала самому в эту струю нужно попасть…

– Не надорвешься?

– Нет… Ты меня знаешь. Я семижильный. Если за что-то возьмусь… Знаешь, надо бы обмыть это дело! – неожиданно для себя решил он.

Ведь не собирался же пить. Нарочно купил бутылку, чтобы испытать на ней силу воли. Пусть стоит, а он смотреть на нее будет и посмеиваться в ус – «врешь – не возьмешь». Но, похоже, этот проклятый сосуд уже выпустил из себя джинна соблазна.

Он схватил бутылку за горлышко и со всей силы запустил в печь. Все, с него хватит! Если его пощадила сама Смерть, то он просто обязан начать новую жизнь, где не будет места самоуничтожению…

Софт-боксы, рефлекторы, шторы, бумажные фоны. Вспышка фотокамеры…

– Так, улыбочку пошире! Головку повыше!.. Так, чудесненько!

Щелк-вжик! Щелк-вжик!..

Когда-то, еще давно, на заре своей юности Рая мечтала о карьере фотомодели. Затем ей захотелось стать экономистом; поступила в институт, училась. Но где-то в душе ей все же хотелось походкой от бедра дефилировать по подиуму, принимать эффектные позы под яркими софитами под прицелом фотокамеры.