Игорь Чубаха: Смотрящий по неволе

– А со жмуриком что делать?

– Кажись, его погоняло – Ртуть. Ртуть, если учебник не лажает, тяжелее воды. Посему прячьте концы в воду. Аминь.

Городок Вирши и Питер разделяло сто километров железной дороги – два с половиной часа в битком набитой отстойными люмпенами электричке. Городок лежал на берегу реки и вонял, как выброшенная на берег и откинувшая ласты рыба. Вонь была особенная, оседающая в горле жирным приторным налетом. Сначала, когда только вышел из электрички, Шрам крутил носом. После пообвык. Городок вонял перерабатываемой нефтью, то есть вонял деньгами. А еще говорят, что бабки не пахнут.

Городок почти спал. За пешую прогулку от вокзала Сергею встретились: на рогах хиляющий до хаты пролетарий с расквашенной мордой; стая устремленно рулящих куда-то еще по летнему легко разодетых девиц шлюшного норова, не иначе, как на танцульки; и два гопника с шакальим блеском в глахах. Обтявкав взглядами Шрама, гопники предпочли пройти мимо без проволочек, и свернули в темный переулок. Авось там попадется кто-то побезобидней.

А ведь внешне Шрамова шибко крутым не назовешь. Обыкновенный тридцатилетний дядька. Не толстый и не худой. Темноволосый и нос немного картошкой. Да вот есть что-то такое железное во взгляде. Да морщины резче очерчены. Да в фигуре что-то... непреклонное, что ли?

Наконец Сергей вышел на одну из главных улиц. Здесь уже была цивилизация. Изредка шастали машины, по своим делам топали редкие прохожие. Топал по своим делам и Серега Шрамов, беспечно размахивая нетяжелым полиэтиленовым пакетом.

Шрамову городок показался похожим на псарню, где между коблами идет вечная драчка за пайки. И эту навозную кучу ему предстоит превращать в правильный воровской цветушник? Михаил свет Геннадьевич не обмолвился, но рикошетом Серега прослышал, что двое человек здесь уже зубки обломали. Шрам заслан третьим.

Наверное, те двое не с той стороны ниточки искали. А что тут мудрить козырно? Город пах нефтью, а это значит, что Сергею прийдется измазать руки по локти в черном золоте. И скорее всего кого-нибудь придется в этой же жиже утопить.

Тускло светились витрины запертых магазинов, зато помпезно пылали холодным неоновым огнем вывески. Шрам с любопытством вертел головой – ему здесь жить. Магазин мужской верхней одежды «Фаворит», «24 часа», «Спортивная обувь», кафе «Чародейка» – закрыто, работает до 23.00, «Пункт обмена валюты» – тоже закрыт. А вот и то, что Сергей искал.

Лишенная всяких художественных наворотов скромная табличка «Баня». Даже в общем неоновом фейерверке не сразу и различимая. Зато дверь – броня крепка. Такую дверь не постеснялся бы примерить и средней руки банк. И самое важное – верная примета, что в теремочке кто-то обитает. Третье окно на втором этаже распахнуто настежь, и от туда надрывает динамики магнитофон:

Шрам переждал, пока мимо не спеша продиффилирует ментовский бобик и от души кулаком несколько раз громыхнул в железную броню. Колокольный гул поплыл по этажам внутри здания. Из третьего окна на втором этаже продолжало шуметь на всю округу:

Шрам выждал с минуту и повторил вечерний звон. Вторая попытка оказалась удачней, и дверь, отлязгав отпирающимися запорами, с внушительным скрипом отворилась.

– Закрыто, – не миролюбиво прогундосил в образовавшуюся щель кто-то.

– Я хорошо отмаксаю, – подчеркнуто вежливо предложил Сергей.

– Мест нет, – не клюнула на предложение та сторона, а голос стал еще гундоснее.

Тогда, полагая, что правила приличия соблюдены, Шрам за ручку от души дернул дверь на себя и таким манером выволок вцепившегося с той стороны в дверь банщика пред светлые очи.

– Ты че, опух!? – взвыл банщик уже не гундосным, а совсем другим голосом. Как в липком коктейле, в голосе один к трем мешались борзость и страх. Белый мятый халат на банщике вспомнил те времена, когда его регулярно крахмалили, и встал дыбом.

Сергей взял хама за грудки и отодвинул от входа, а сам вошел внутрь. Без комментариев.