Евгений Сухов - Страсть окаянная

– Вот именно...

Войтович не успел договорить фразу. У него зазвонил лежащий рядом телефонный аппарат. Олигарх нажал на кнопку соединение и ушел на нос лодки. Василий тем временем занялся снастью. Он собрал удочку, снял с нее катушку и леску, а потом, покопавшись в ящике с рыболовными принадлежностями, достал новую снасть.

– Жерех в этих местах хороший, – заговорил с ним один из матросов.

Парень давно порывался поболтать с Лошанским, но случая никак не представлялось. Он уже знал, что Василий был азартным рыбаком.

– «Жерех, жерех»! Вон ваш егерь то же самое говорил. Уже битый час сидим здесь, а жереха ни одного не поймали, – посетовал Лошанский.

– Время неподходящее, – оправдался матрос. – Вам надо было с утра вставать на якорь в районе развилки. Если в следующий раз приедете, берите меня. Я тут с детства. Каждую корягу знаю... А теперь еще вон матросом хожу...

– И что, рыба в Волге еще есть?

– Есть. Говорю вам! Знать надо только где.

– Телефон оставь свой. Я, может, один потом приеду порыбачить, – предложил Василий. – А сейчас иди. Ты мне мешаешь.

– Хорошо, я напишу. Удачи вам!

Парень ушел в капитанскую рубку. Лошанский посмотрел в ту сторону, куда ушел Войтович. Олигарх стоял у перил. Трубки мобильного телефона у него в руках уже не было.

Василий поспешно подошел ближе.

– Проблемы? – спросил он.

– Похоже, меня развели, – Войтович облокотился о перила палубы. – Как лоха...

– В смысле? Она звонила?

– Нет, она не звонила. И уже вряд ли позвонит, – олигарх грустно улыбнулся. – Ее нашли мои ребята. Она улетела в Женеву... На моем самолете.

– Сегодня?

– Да. Где-то час или два назад. Около того.

– Кто оформлял вылет? – Лошанский напрягся.

– Никто. Она обратилась напрямую к пилоту... Уволь его, Василий!

Лошанский поспешно кивнул.

– Так когда, ты говоришь, она улетела? – уточнил он.

– Какое это теперь имеет значение? – взорвался олигарх. – Должно быть, она уже приземлилась...

– Не думаю, что это проблема. Еще не поздно, Максим. Не все потеряно. Найдем мы ее... И деньги тоже.

– Не трогай ее, – взгляд Войтовича был устремлен на водную гладь.

Лошанский только сейчас заметил, что его шеф механически комкает в руках женский носовой платок с кружевами по краям. Откуда он мог взяться у Максима, Василий не имел ни малейшего представления.

– Я не понял...

– Не трогай, – повторил Войтович. – По большому счету, она хорошая девушка. Пускай все остается так, как есть. Я не обеднею...

– Так ты ее прощаешь?

Олигарх не ответил. Все так же, не глядя на Лошанского, он с расстановкой произнес:

– Извини, я хотел бы сейчас побыть один.

Юля покосилась на стакан с остатками виски на донышке. События вчерашнего дня начали постепенно всплывать в памяти. Она тяжело опустилась на подушку. В голове гудело. Кожаная обивка дивана была неприятно-холодной.

Юля села, спустив ноги на ворсистый коврик, осмотрелась вокруг. Рядом, на журнальном столике около дивана, стояла пепельница, полная окурков. Двигаться не хотелось.

Болезненные воспоминания вчерашнего дня начали навязчиво одолевать ее. Юля встала на ноги и сделала несколько шагов по комнате. Боль в голове не уменьшалась. Тогда она решительно взяла с тумбочки виски и одним глотком осушила стакан. В голове стало постепенно проясняться.

Телевизор, установленный напротив диванчика, работал со вчерашнего вечера, однако звук был отключен.

Передавали выпуск новостей. Ведущая канала улыбалась, сопровождая каждое сообщение одинаково безучастным выражением лица. Юля бессмысленно уставилась на экран. Затем взяла с тумбочки сигареты.

Табачный дым неприятно щипал глаза. Юля тяжело опустилась обратно на диванчик. Тишина дома действовала угнетающе. Она нащупала около себя пульт управления. Пальцы отыскали кнопку регулировки звука.

«Боевики группы «Хаммаз» расстреляли группу...» – вещал корреспондент из горячей точки. Его голос заглушали выстрелы и крики женщин. Юля моментально ткнула пальцем на соседнюю кнопку на пульте. На другом канале передавали последние известия.

Она налила себе еще виски.

«...только недавно мы передавали короткий сюжет о его частной жизни. Максим Войтович до последнего времени оставался своего рода темной лошадкой в отечественной светской тусовке. Он не давал интервью, редко появлялся на телевидении. Возможно, в этом была отчасти и наша вина... Особо дотошные представители профессии, готовые пойти на любые ухищрения, чтобы только добыть слащавый сюжетик для очередного выпуска новостей, часто переступают порог дозволенного... Но так или иначе частная жизнь олигарха находилась за семью печатями. О нем знали только то, что он уже более тридцати лет жил с одной женщиной. Супруга Максима Константиновича, Юлия Войтович, была бессменной спутницей его жизни...»