Александр Белов - Жизнь после смерти

Шмидт узнал в нем того самого бойца, Бугая, которого его заместитель якобы собственноручно казнил за предательство.

– Точно замочил? – не отставал от стрелка Толян.

– Иди, проверь сам, если не веришь, – огрызнулся боец. – Можешь контрольный выстрел сделать. Прямо на дне.

– Ладно, – Толян махнул рукой своим бойцам. – Соберите трупы и сворачивайтесь. Палатки и машины поджечь.

– А шашлык? – Крикнул кто-то. – Тоже сожжем? Или, может, воспользуемся? Ха-ха!

– Шашлык можете доесть. Заработали, – цинично ухмыльнулся Толян и снова нахлобучил на голову вязаную шапку.

Шмидт дождался, пока убийцы уедут. Только когда вдали затих шум от двигателей их машин, он поднялся. Ванька уже оправился от страха и смотрел на Шмидта каким-то взрослым, недетским взглядом.

– Это был дядя Толя? – спросил он Шмидта.

– Он самый, – подтвердил тот. – Такие, брат, дела у нас невеселые. А теперь давай думать, как будем отсюда выбираться.

Дмитрий посадил Ваньку к себе на плечи и двинулся вдоль реки в направлении, противоположном тому, в котором уехали убийцы. Уже в полной темноте он, наконец, вышел к какой-то дороге. От приличных машин он прятался в лесу. Когда увидел старый "Запорожец", вышел на проезжую часть и поднял руку. В обмен на швейцарские часы водитель-пенсионер довез их до станции, купил билет на электричку и выделил Шмидту деньги на метро.

В час ночи грязный и усталый Шмидт со спящим Ванькой на руках вошел в подъезд элитной башни на Юго-Западе Москвы. Он сразу же поднял на ноги всю свою службу безопасности, но Толян как сквозь землю провалился…

Потрясенная Ольга сидела на кухне и смотрела в окно на раскинувшийся внизу залитый огнями город.

"Сколько это все будет продолжаться? – думала она, едва сдерживая слезы. – Сегодня Ванька чудом остался жив. Словно какое-то проклятье. И есть ли выход этого заколдованного круга?"

Ответа не было.

Виктор Петрович Зорин больше не приглашал Кабана в японский ресторан. Собственно, после событий на Покровских карьерах он его вообще никуда не приглашал. Разговор проходил в салоне Зоринского "мерседеса". Говорил, в основном, Кабан и говорил с обидой в голосе.

– Ты, Виктор Петрович, мною просто взял и подтерся. Пока я в силе был, со мной нужно было считаться. А теперь что?

Зорин не уставал удивляться наивности экс-авторитета. Ну прямо дитя малое, ей-богу. Всю жизнь в каменных джунглях врагов себе наживал, и все еще надеется на бескорыстную любовь окружающих.

– Ну что ты, ей-богу, как маленький? Заладил одно и то же. Сам должен понимать. Да, месяц назад тебе была одна цена, сейчас – другая. И гораздо ниже. Мы живем в рыночные времена, приспосабливайся. Я тебе совершенно искренне сочувствую, но заниматься благотворительностью не могу. Завтра, может, и об меня точно так же ноги вытрут.

Кабан продолжал бубнить свое. Смысл его стенаний сводился к одному – нужны деньги, тогда он поднимется и подомнет всех своих противников. Но он понимал, что его слова до собеседника не доходят. Зачем тому поднимать упавшего Кабана, если проще купить уже готовую, сильную криминальную группировку? Чтобы потом, использовав, как презерватив, так же избавиться и от нее.

Кабан разочарованно вздохнул. Он уже собирался вылезти из машины, когда Зорин вдруг остановил его.

– Постой, кое-что я попробую для тебя сделать… Я помогу тебе, если ты найдешь мне Белова, живого или мертвого. Мертвого даже лучше. Ты ведь обещал мне это сделать. Не забыл? Так что, будет Белов, будут и деньги. Вперед…

"Мерседес" умчался, а Кабан долго смотрел ему вслед, бормоча проклятья.

Наконец он повернулся и зашагал по тротуару.

– Белый тебе нужен? – сквозь зубы процедил он. – Ну, так я тебе найду Белого. Ты меня, козел, надолго запомнишь.

Кабан не надеялся на своих помощников, ребят крепких, но туповатых, поэтому занялся поисками сам. На самом деле кое-какие деньги у него еще оставались, авторитет какой ни есть тоже сохранился. Поэтому уже через три дня ему донесли, что Белова ищет какой-то журналист. В том, что тот также работает по заданию Зорина, Кабан почти не сомневался.

Журналист Юра Невзглядов появился в баре гостиницы "Колосок" около пяти часов вечера. Заведение было третьеразрядным, оно ничем не напоминало те гостеприимные вертепчики, в которых он сам привык зависать. Напитки – от паленой водки и поддельного коньяка до текилы подмосковной выгонки – внушали ужас даже искушенному в питии человеку.