Сергей Волошин - Бойцовые псы

— Это чтобы не стрелять… — усмехнулся Седов. — Своего рода психологическая компенсация.

— Ну вот, я ж говорил, кое-кому это смешно… Я уже не упоминаю о том, что потом, после ухода наших доблестных защитников, мы недосчитались некоторых носильных вещей. У меня самого, например, пропал мой пиджак от Мордашкина, не знаю, кому он будет впору, а также мы недосчитались двух мониторов, наверняка принятых за телевизоры, трёх принтеров, одного сканера… Я не говорю о всякой канцелярской мелочи — ручках, ножницах, бюварах. Хотя, надо отдать им должное, в сейфы они не лезли, а, напротив, героически их защищали…

— Там их так называемый общак, как они наивно полагают, — вздохнул Лёва Карамышев. — Не говорил ли я вам, отец Никодим, что мир перевернулся, не дожидаясь вашего Страшного суда?

— Лёва, я тебя умоляю!.. — прижал руки к сердцу Наум Семенович. — Опять эти словоизвержения ни о чём! Так что я просил бы вас, уважаемый Александр Петрович, чтобы вы убедили их вернуть хотя бы мониторы и принтеры… Объясните им: это нам нужно для работы, раз уж они взялись нас защищать от произвола милиции.

Лева Карамышев шумно вздохнул и тоже, передразнивая Наума Семеновича, взялся за сердце. «За что боролись?!» — как бы вопрошал он всем своим страдальческим видом бывшего либерала, разочаровавшегося в собственных идеалах.

— Постараюсь… — кивнул Седов. — А теперь, Наум Семенович и уважаемые члены правления, если не возражаете, мне нужно срочно отбыть на телевидение: совершенно неотложное дело. — Он выразительно посмотрел на часы.

— Ну как, отпустим? — спросил Генрих Николаевич у Наума Семеновича, и тот с готовностью кивнул.

Они смотрели вслед Седову, пока за ним не закрылась дверь. Какое-то время молчали, переваривая услышанное.

— Фантасмагория! Нет, во всё это просто невозможно поверить, — снова запустил речевую программу Лёва Карамышев. — Чтобы в наше время цивилизованных реформ? О том ли мы мечтали, об этом ли грезили и спорили… И это происходит в то самое время, когда личность только что почувствовала себя наконец свободной…

— Или оказалась на свободе? — спросил Генрих Николаевич, кивнув на дверь, за которой только что скрылся Седов.

— Еще одно заблуждение, — прогудел отец Никодим. — Эта самая личность продолжает себя чувствовать свободной от Бога!

— Неисповедимы пути твои, Господи, — в тон ему продолжил Генрих Николаевич, и все грустно переглянулись.

— Давайте наконец прекратим эту богословскую дискуссию и вернемся к нашим баранам, то бишь к повестке дня, — поморщился как от зубной боли Наум Семенович.

…Когда Седов приехал на телевидение, Любин ролик был уже практически готов. Света Самохина заканчивала подготовку передачи. Рядом с ней сидела в монтажной Ирина, терпеливо дожидаясь, когда начнут монтировать ее материал.

— Ну что? Никаких известий? — спросила Самохина, оторвавшись от экрана.

— С концами, — отрешённо махнул рукой Седов, едва ответив на приветственный кивок Ирины. — Боюсь, я потерял её уже навсегда.

— Просто какое-то несчастье, — покачала головой Самохина.

— Встретив взгляд Седова, Ирина печально опустила глаза, сделала вид, что ищет что-то в сумочке и никак не может найти.

Она очень изменилась, отчужденно, как о посторонней, подумал он. Осунулась, потемнела… Наверно, много готовилась к сегодняшнему просмотру. И еще не знает, насколько проиграет в сравнении с Любой… И кто скажет, чего это будет ей стоить при ее-то самолюбии. Она всегда чересчур трепетно относилась ко всем этим шоу-мероприятиям. Во всём прямая противоположность Любе. У той все просто: попросили — спела, убежала и про все тут же забыла…

— А ведь такая талантливая девочка оказалась! — сказала Самохина. — Я всем говорю: только Саша Седов может отыскать такой самородок. Нет, кроме шуток… Когда я показала нашим ребятам, те сразу заорали: давай скорей ее сюда! Они все хотят её снимать, представляете? Хотят ее растащить на свои клипы, музыкальные и рекламные ролики… Говорят, что её даже раскручивать не надо. Мол, все увидят и ахнут.

— А можно мне посмотреть? — робко спросила Ирина.

— Очень торопишься? — пристально глядя на них обоих, спросила Самохина у Александра Петровича.

— Тороплюсь, — сказал Седов. — Ты пойми одно. Её сейчас невозможно найти. Там, где она находилась в прошлый раз, ее сейчас нет. Боюсь, её погубит этот малый, который, чтобы удержать, постоянно сажает её на иглу… И она сразу начинает его любить! А когда потом приходит в себя, когда подлечится, чтобы снять ломку, — его на дух не переносит! Поэтому так важно, чтобы её номер прошел в эфир. Быть может, она увидит себя на экране. Быть может, увидят те, кто знает, где её найти…