Сергей Волошин - Бойцовые псы

Его язык пересох, а лоб, напротив, покрылся испариной. Больше всего он сейчас боялся, что абонент положит трубку.

— Решили потянуть время? — насмешливо спросил Каморин. — Хорошо, я дам вам пять минут на раздумье. Больше не могу. Мои люди не станут долго ждать. Если не будет моей команды, они все проделают сами, поскольку вы уже владеете опасной для них информацией… Наверно, излишне напоминать, что в милицию обращаться бесполезно? Милиция просто ничего не успеет, даже если очень захочет вам помочь, в чем я сильно сомневаюсь. И кстати, не рассказывайте мне, будто вы не располагаете достаточной суммой. Понимаете? Спросите обо мне у Александра Петровича, если мои доводы кажутся вам неубедительными, и он подтвердит серьезность моего предложения. Это все, что я могу для вас сделать, кстати по его личной просьбе.

Пирожников опустил трубку и беспомощно посмотрел на Седова. Тот прикрыл глаза, кивнув в знак согласия.

— Саша… что происходит? — спросил Валерий Эдуардович дрогнувшим голосом. — Какой-то шантаж… Да кто он такой?

— Такой, что с ним лучше не связываться, — сказал Александр Петрович. — Не знаю, что он тебе сказал, но всё, что говорит этот человек, — весьма серьёзно… какую сумму он назвал?

— В том-то и дело! Никакой! Бред какой-то… Это можно как-то проверить? Ты можешь мне сказать, кто меня заказал? Кто?

Сейчас он истерично кричал, топал ногами. Седов пожал плечами, глядя на него, брызгавшего слюной от страха… Ужасная вещь — неизвестность. Неизвестно, кто тебя заказал, и неизвестно, сколько он заплатил. И как тогда перекрыть его сумму? Дьявольский аукцион. Не дай Бог, если из жадности предложишь своему убийце меньшую сумму.

— Это тебе лучше знать, кому ты перешел дорогу, — сказал он Валерию Эдуардовичу. — Наверно, ты помешал кому-то из твоих старых друзей.

— Он дал мне всего пять минут! Ты когда-нибудь слышал такое, чтобы убийца предупреждал свою жертву заранее? Или это блеф, или… Говорит, будто заказчик его обманул, и потому он дает мне шанс, если предложу больше… Что делать? Звонить в милицию?

— Не думаю… — сказал Александр Петрович, почувствовав к нему нечто вроде жалости.

Он посмотрел на часы, потом на мечущегося по комнате Валерия Эдуардовича. В этот момент дверь в комнату приоткрылась и туда заглянула Люба в одном халате, который почти ничего не прикрывал… Она ойкнула, увидев незнакомца, и выскочила за дверь, но Пирожников даже не заметил ее появления.

— Возьми себя в руки… Кто из твоих друзей, партнёров мог так жлобски оценить твою жизнь, что это показалось оскорбительным для наемного убийцы?

— Да все они… — замахал руками Пирожников. — Все! Не могу даже представить, кто именно… Может, ты подскажешь?

Именно этого вопроса ждал Александр Петрович. Назвать заказчика самому — значит показать осведомленность и тем самым вызвать подозрение: откуда, мол, это знаешь… Другое дело — подсказать. Навести на след. Пусть будет нашим должником по гроб жизни этот везунчик. Когда-нибудь да пригодится…

— Ну, не знаю… Городинский Эдик, например… Твой бывший друг. Что-то у вас не сложилось с акциями. Тебе это ни о чем не говорит? Думай, осталось всего ничего.

— Точно! — Валерий Эдуардович схватил его за руку, как утопающий за спасателя. — Он… Наверняка он. Просто больше некому!

Мог бы вполне назвать любого другого, подумал Седов. Ведь ухватился за первого же. Интересно, как бы я повел себя на его месте? Наверно, так же.

— Точно… — повторял Пирожников как в забытьи. — У тебя есть другой телефон?

Через минуту он уже звонил в мэрию.

— Скорей, соединяйся же… — бормотал он. — Люсенька, это опять я…

— Вот, говорила тебе, — негромко сказала она. — Он мне потом целый скандал учинил.

— Слушай, не до этого сейчас, позови его, немедленно, если он на месте! Что? Потом с ним объяснимся, потом! Я все ему расскажу о наших с тобой отношениях, но только потом! Не до того сейчас, понимаешь?… — Он замычал от нетерпения, прикрыв глаза. Потом встрепенулся. — Григорий Теймуразович! Богом прошу, только не бросайте трубку!

— Я тебе что говорил, а? Ты себе что позволяешь, паршивец… Ты понимаешь, где ты находишься! Это правительство Москвы, а не дом терпимости! — Он говорил негромко, буквально шипел в трубку.

— Всё потом объясню. Вопрос жизни и смерти… Потом повинюсь и покаюсь… Помогите! Вы можете всё! И все знаете или можете узнать. Бога ради, скажите только: снимал ли в последнее время кто-нибудь из наших общих знакомых со счета крупную сумму…