Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет

Дверь в кабинет Бесчетовой была заперта, и когда она открылась, в нос мне снова пахнуло алкоголем.

– Ну что? – слегка осоловело посмотрела на меня Дарья.

– Раздевайся, – потребовал я.

– Что, прямо здесь? – ошеломленно спросила она.

– Может, я выйду? – прыснула в ладошку Олеся.

– Ты, капитан, так не шути. А то я вдруг возьму да... Не возьму и не разденусь...

– А ведь я серьезно. Олесю переодеть надо. Чтобы она в форме из РОВД вышла. Может, за нами наблюдают, кто знает.

– Ну, форму мы найдем...

Бесчетова поднялась, подошла к шкафу, открыла створки, заглянула внутрь.

– А дальше что?

– Ко мне поедем. У меня пока поживем.

– А если я не согласна? – попробовала возмутиться Олеся.

– Это уже решенный вопрос, – бескомпромиссно жестким тоном ответил я.

– Ну, я не знаю, – обескураженно замялась она.

– А тебе и знать ничего не надо... Или перейдем на «вы»?

На официальный стиль общения Олеся переходить не желала, поэтому с наигранной обреченностью махнула рукой.

– Родителям звонила? – спросил я.

– Звонила. Они уже в пути...

– Агранов с ними разберется, – сказала Дарья. – Объяснит, что к чему. Ну, чтобы не волновались...

– Где уж не волноваться, полдома разнесло! – Олеся страдальчески сморщила лицо, вот-вот, казалось, расплачется.

– Главное, что ты живая.

– Пока!

– Будешь умницей, ничего не случится...

– Будет умницей, будет... – взволнованно сказала Бесчетова. – Да, кстати, я с вами поеду, так спокойней будет.

– Кому спокойней? – со скрытой иронией спросил я.

– Вообще... У меня оружие, у тебя...

– Опять пьянствовать будете?

– Мы не пьянствуем, мы снимаем стресс...

– Так ведь и спиться недолго.

– Ну, мы уже завязали... – глянув на Олесю, сказала Дарья.

– Почти, – кивнула та.

– У меня комната одна.

– Ничего, будешь спать на кухне...

Бесчетова понимала, что я не очень рад ее компании. А сейчас она, похоже, поняла, что я и прогнать ее не смогу: не хотел отталкивать от себя. Чувствовал, что какая-то искра между нами проскочила. Хотя и осознавал при этом, что ссора и размолвка с ней не станет для меня трагедией.

– Ну, если начальство возражать не будет, – пожал я плечами.

– С начальством я сама разберусь...

В машину мы садились во внутреннем дворе РОВД – вряд ли киллер мог откуда-либо наблюдать за этим. Но все же Олесю в форму мы одели... Надо сказать, что выглядела она в ней более эффектно, нежели Дарья. Впрочем, я предпочел об этом умолчать.

Взвесь мелкого дождя под порывом ветра мягко хлюпнулась на подоконник, барабанным боем отстучала по некрашеной жестянке. Только что за окном светило солнце, но вот набежали тучи, набросив на город покрывало теплой, но вовсе не уютной измороси. Но к утру небо просветлеет, и только на мною охраняемом горизонте останутся грозовые облака.

Вечереет, хмарь за окном, окно зашторено, на кухне сумрак, притуманенный табачным дымом. Я смотрел на улицу в узкий зазор между занавесками, напряженно вглядываясь в вереницу стоящих у обочины автомобилей.

Квартирка у меня небольшая, и дом далеко не самый новый, зато впечатляла набережная, вдоль которой он растянулся. Сразу под окном – газон, дальше асфальтовая тропка, снова трава, затем широкая дорога с черно-белыми бордюрами и бетонными тумбами, на которых высились чугунные фонари с узорными абажурами. Клумба с цветами, зеленые барашки паркового кустарника, за декоративной кованой оградкой тянулся широкий, мощенный брусчаткой тротуар, высокий бетонный парапет набережной, за которым стремила свои воды красавица-Обь.

Лирика летнего пейзажа интересовала меня меньше всего. Меня волновали припаркованные к обочине автомобили, в одном из которым мог находиться сейчас и наблюдать за мной враг. Не нравился мне и кустарник, из-за которого мог высунуться гранатометчик, благо, что расстояние позволяло накрыть мое окно метким выстрелом. И за парапетом набережной мог притаиться снайпер, хотя такой вариант я практически исключал: пулей с улицы Олесю не взять, ведь оба окна занавешены, да и угол наклона не тот, чтобы прострелить всю комнату. А гранатомет, что ни говори, вещь серьезная: до сих пор в ушах звенит после утреннего взрыва.

Но ничего, нам бы ночь простоять, а утром появится спецназ, прочешет, что называется, прилегающую местность, возьмет под пригляд опасные точки.

Из сумрака прихожей ко мне на кухню вышла Дарья. Так же, как и Олеся, она уже избавилась от милицейской формы. По пути ко мне мы заехали к ней домой, откуда она прихватила сумку с вещами. И у Олеси было во что переодеться: догадалась захватить гардероб из разгромленной квартиры. Поняла девушка, что придется ей поскитаться...