Юрий Шубин - След шакала

— Пожалуйста, проходите.

Визитеры прошли в кабинет председателя, а секретарша плотно закрыла за ними дверь.

За столом, откинувшись в уютном кресле, сидел хозяин кабинета и с любопытством смотрел на посетителей.

«Странно, — думал он, — почему охрана их пропустила, не предупредив меня. Ах да! Они же от Вячеслава».

— Здравствуйте, присаживайтесь, — любезно предложил он.

Гости сели за стол напротив председателя.

— Какое у вас ко мнё дело, господа?

— А у тебя ко мне?! — ответил вопросом на вопрос высокий мужчина.

— Не понял, — честно признался Пётр Борисович. — Вы кто?

— А разве ты пидор гнойный, меня не знаешь?

Видимо, странная манера разговора у посетителя не понравилась председателю. Он убрал руку со стола и попытался нажать кнопку под столом для вызова охраны. Однако сделать это незаметно для собеседников Петр Борисович не смог. Один из них резонно заметил:

— Не дёргайся, параша!

Свои слова он подкрепил убедительным аргументом, достав из-под одежды девятимиллиметровый пистолет с глушителем. Ствол его смотрел на председателя.

— Но… я вас не знаю. Возможно, это ошибка…

— Ошибка то, что ты до сих пор ещё живой! Ты меня не видел, но наверняка знаешь! Я Мономах. Узнал?! Или у тебя «непонятки»?

Услышав эту кличку, Петр Борисович вздрогнул и почувствовал, как его парализовало. От страха за свою жизнь он не мог пошевелить даже пальцами. Язык прилип к ставшему вдруг сухим небу. Тем временем Гусь извлек из кармана диктофон, включил и положил его на стол.

— Не возражаешь? — зло улыбнулся авторитет и, не дожидаясь ответа, спокойно продолжил: — Так кто из вас хотел меня завалить?!

Только теперь Петр Борисович понял, что происходит и чем вызван этот неприятный визит.

— Это не я! Это не я…

— А кто? — почти шепотом спросил вор, приблизившись вплотную к лицу председателя.

— Это Славка придумал! Я, наоборот, его отговаривал, говорил, что не надо этого делать, и деньги предлагал отдать… — почти как в детском саду заныл председатель.

— О каком Славке базар? Сука! Кто меня заказал?!

— Это Егоров Славка… Вячеслав Карлович… из охранного агентства…

— Ты правду говоришь, рогатый? — словно змея прошипел Мономах.

— Да, да. Я тут ни при чём! Я его отговаривал…

— Заткнись, падла! Ну, что, — онобратился к приятелю, — будем мочить педрилу?

— А чего еще с ним делать!

— Нет! Не надо! Я заплачу! — опять запричитал председатель.

— Да?! Интересно. Сколько ты хочешь заплатить за свою поганую жизнь?

— Сколько надо…

— Нам надо, чтобы завтра же деньги, которые ты должен по кредиту, были переведены сам знаешь на какой счёт, — перебил его Мономах. — А сейчас, если всё ещё хочешь спасти свою поганую шкуру, выдай нам «сотку» за моральный ущерб.

— Сколько?

— Ты что, тупой? Сто косарей [Сто тысяч.]!

— Как сто?! — От произнесённой цифры банкир открыл рот.

— Что, дорого тебя оценили?! Да, ты столько не стоишь, петушара жирный! Столько стоил мой любимый «мерин», который вы взорвали!

От негодования Мономах стукнул кулаком по столу. Банкир вжался в кресло, ожидая, что сейчас его будут бить.

— Паси фишку! Тебе минута на размышление!

— Да, да, да… — не выдержав и тридцати секунд, согласился банкир.

— Если захочешь поиграть с нами и в мусоровню ломанешься, то сначала закажи себе гроб. Жиганы твоей головой забьют парашу. Это я к тому, что бы, когда мы будем возвращаться, случайно не выключился лифт.

Пётр Борисович и не собирался «играть». Он понимал, насколько серьёзно влип благодаря неуемным амбициям Вячеслава Карловича. Лучше отдать все, чем покоиться на кладбище, пусть даже в самом дорогом и красивом гробу! Пётр Борисович открыл массивную дверцу своего сейфа и трясущимися руками достал из него десять аккуратных пачек, упакованных в полиэтиленовый блок.

— Вот, здесь всё.

Он положил деньги на стол.

— Считай, что мы с тобой разошлись. Бабки завтра должны быть переведены, а метлу поганую засунь в свою жирную жопу!

— Конечно, конечно, — обрадовался председатель, — Марина вас проводит.

Пётр Борисович вызвал секретаршу и попросил её проводить посетителей. После чего бессильно опустился в кресло, налил себе водки и залпом осушил стакан. Руки по-прежнему дрожали. Со лба на стол упала крупная капля пота.

— Сволочи! — вскрикнул Пётр Борисович от обиды на всех и прежде всего на себя, скинув со стола деревянный лоток для бумаг. — Сволочи! — беспомощно повторял он.