Сергей Майдуков: Клянусь отомстить

— Ну все, хватит, — сказала Ангелина, задыхаясь.

Он окинул себя взглядом, смутился и поспешно брякнулся на взвизгнувшую раскладушку.

Ангелина сделала вид, что ничего не заметила.

— Пора заняться ужином, — сказала она. — Скоро Юра вернется, а мы баклуши бьем.

— Я приготовлю, — сказал Женька. — Можно?

— А что ты умеешь?

— Омлет. С помидорами.

— Ну давай, — согласилась она. — Только сперва воды натаскай, ладно?

— Ага!

С готовностью вскочив, он схватил ведра и убежал, а когда вернулся, весь перед его джинсов был мокрым.

— Облился, — коротко пояснил он.

— Женя, — позвала она, стоя к нему спиной.

— Да?

— Это останется между нами, правда? Я не могу допустить, чтобы мой заказ остался невыполненным.

Молчание длилось не слишком долго.

— Хорошо, — ответил Женька. — Я подожду.

Ангелина вовсе не просила его подождать. Однако сейчас было не время уточнять условия и выдвигать требования. Юрий мог вернуться в любой момент. Если продолжать выяснять отношения, он сразу все поймет. Допускать этого нельзя.

— Займись омлетом, — предложила Ангелина самым ровным тоном, на который была способна.

— Хорошо, — повторил Женька так же спокойно.

И вот теперь они ели этот омлет, и он старался держаться так, словно ничего не произошло, но некоторые мелочи поведения — жесты, взгляды, интонации — настораживали Юрия, потому что он ощущал какие-то неуловимые изменения, произошедшие за время его отсутствия.

Все чаще он переводил глаза с Женьки на Ангелину и обратно, проверяя свои ощущения. Она уже заметила и мысленно молилась о том, чтобы ужин завершился мирно. Уже неплохо зная Юрия, она догадывалась, что последует дальше. Будет провокация, Женька сорвется, выдаст себя с головой, а дальше… Тут существовало несколько вариантов, но Ангелину не устраивал ни один из них, кроме первоначального: Юрий Ярышников завершает работу и вся эта история заканчивается. Совсем. Навсегда.

Ангелина еще никогда не падала столь низко. Может быть, все дело в ее испорченной натуре? Глупая самка, не способная контролировать себя и свои плотские желания. Господи, как стыдно! Скорее бы этот тощий приблудный щенок убрался с глаз долой! Подальше, подальше отсюда, пока не выдал себя.

Словно прочитав ее мысли, Юрий посмотрел на жующего Женьку и заметил:

— Хороший аппетит.

— А почему он должен быть плохим?

— И в самом деле. Ты же у нас совсем еще молодой.

Женька опять схватился за спасительный сок.

Юрий проследил за ним, перевел глаза на Ангелину и раздвинул губы в сдержанной, выверенной до миллиметра улыбке.

— Скажи, а у тебя когда-нибудь были взрослые женщины?

Вопрос адресовался Женьке, а улыбка и взгляд — Ангелине. Она принялась собирать посуду. Ее сердце билось, как живое существо, стремящееся вырваться на волю из клетки.

— Не твое дело, — сказал Женька.

На мгновение показалось, что стакан лопнет в его кулаке, но он вовремя разжал пальцы.

— Я имею в виду такая, как наша Ангелина, — продолжал Юрий, как ни в чем не бывало.

Она отметила это многозначительное определение «наша», болезненно царапнувшее ее душу.

Женька медленно поднял потемневшие глаза.

— А что?

— То, что они требуют от нас, мужчин, гораздо больше сил, чем молоденькие девушки, — пояснил Юрий. — Поэтому ты правильно делаешь, что хорошо кушаешь.

Женька схватился пальцами за крышку стола, как бы проверяя ее на прочность. Его ногти побелели. Юрий посмотрел на них, встал, потянулся и сказал:

— Спасибо нашим поварам. Пойду вздремну. Тебе тоже рекомендую, Евгений. Сегодня ночью у нас вылазка, если ты не передумал, конечно.

Последние его слова звучали глухо, потому что он успел подняться до середины лестницы.

— Не передумал, — сказал Женька, обращаясь к ступающим по ступеням ногам.

Они приостановились, а потом двинулись дальше и скрылись из виду.

Вечер выдался душный, с картинным румянцем заката и первыми звездочками на еще синем небосводе.

— Собирай, — сказал Юрий.

Женька послушно защелкал деталями разобранного пистолета.

— А теперь разбирай, — велел Юрий, когда работа была закончена.

— Зачем это? — спросил Женька. — Лучше стрелять потренироваться.

Они сидели на полу второго этажа, перед расстеленной клеенкой с ромашками и васильками. Свет, падающий сверху, отбрасывал на их лица густые тени, рисуя усики под носами и углубляя линии ртов.

— Патроны денег стоят, это раз, — сказал Юрий. — Выстрелы далеко слышны, это два. Разбери и собери.