Чингиз Абдуллаев - Плутократы

— Нужно быстро закрыть это дело, — продолжал воодушевленный молчанием собеседника Алентович. — У нас нет другого выхода. Нельзя, чтобы мое имя полоскали на страницах газет и по телевидению. Рубль и так упал на несколько пунктов. Акции комбината уже ничего не стоят. Может произойти общий обвал, как в августе девяносто восьмого года.

— Не нужно нас пугать, — предупредил Климентьев. — У нас сейчас рекордно большие золотовалютные запасы и ничего не может случиться.

— Если мы с Шустером выйдем из игры и нас поддержат некоторые знакомые, боюсь, что коллапс экономики будет реальным, — зло блеснул глазами Алентович. — Во всяком случае, наш топливно-энергетический блок основательно подсядет.

— Вы меня шантажируете? — спросил Евгений Герасимович. — В вашем положении я не стал бы говорить в таком тоне.

— Я прошу о помощи, — твердо проговорил Семен Борисович. — Если меня загоняют в угол, а моего помощника объявляют заказчиком убийства, то я понимаю, что государство решило объявить мне войну, и готов защищаться всеми доступными способами.

— И вы хотите этой войны? — задал вопрос Климентьев.

— Нет, нет и еще раз нет. Мне нечего делить с вами. Я всегда готов поддержать и президента, и правительство, и лично вас, Евгений Герасимович. Я никогда не отказывал, когда ко мне обращались от вашего имени. Мы всегда давали любые деньги и помогали вам изо всех сил. И я не понимаю, почему вы вдруг увидели во мне врага…

— Вы хотели захватить Нижнебайкальский комбинат, — напомнил Климентьев.

— Верно. Но я собирался отнять его у Жуковского. Вам лучше, чтобы такое производство контролировал он?

— Нам будет лучше, если такое производство будем контролировать мы, — заявил Евгений Герасимович.

Алентович посмотрел на него и промолчал. Их молчание длилось несколько секунд. Алентович считал, Климентьев — терпеливо ждал. Семен Борисович всегда отличался рационализмом и прагматичностью, помогавшими ему принимать верные решения. Когда у тебя больше трех миллиардов долларов и тебя просят отказаться от трех сотен, чтобы сохранить все остальные, глупо торговаться. Нужно пожертвовать какой-то частью состояния, но спасти все.

— Согласен, — сказал Алентович, — я согласен на все ваши условия.— У вас около пятнадцати процентов акций, — напомнил Климентьев, — я думаю, будет правильно, если вы переведете их в управление компании "Мостраст".

— Все пятнадцать процентов? — изумился Семен Борисович. Такой цены ему еще никогда не приходилось платить.

— Ваш помощник стоит дешевле? — поинтересовался Евгений Герасимович. — Или ваша репутация? Никто не знает, что именно начнет рассказывать ваш помощник, когда его вынудят признаться в заказном преступлении. А при таком развитии событий я уже не смогу вам помочь.

— Пятнадцать процентов акций стоили сорок пять миллионов долларов…

— Сегодня они стоят половину, а завтра могут вообще ничего не стоить. Это ведь вы вместе с вашим другом Шустером хотели разорить комбинат и вынудить нас объявить о его банкротстве. Но на сегодня это нормально функционирующее предприятие. И к тому же туда вложили огромные деньги американцы. Нет никаких оснований говорить о его банкротстве. Поэтому я делаю вам встречное предложение. Мы покупаем у вас акции по цене полмиллиона долларов за каждый процент…

— Семь с половиной миллионов, — сразу подсчитал Семен Борисович, — но мы заплатили за них около тридцати. И они стоили сорок пять.

— Забудьте о том, сколько они стоили. Сейчас они уже не стоят таких денег. Или вы получаете семь с половиной миллионов и мы закрываем сделку, или ничего не получаете.

— Вам нужно легально оформить сделку, — понял Алентович.

— А вам нужно спасти вашу репутацию, — быстро подхватил Евгений Герасимович. — Но если вы не хотите…

— Согласен, — снова повторил Алентович. — Сделку можно совершить завтра утром. Пусть ваши представители приедут в банк к Шустеру.

— Это не мои представители, — усмехнулся Климентьев, — не нужно так говорить. Это представители компании «Мостраст», которые выкупят у вас акции.

— Какая разница? — резонно заметил Алентович. Он вышел из салона автомобиля и на прощание опять наклонился к Климентьеву: — Не забудьте, пожалуйста, про моего помощника. До свидания.

— До свидания, — кивнул Евгений Герасимович.

Когда Алентович отошел от машины, Климентьев достал телефон и набрал номер генерального прокурора.

— Добрый вечер, — сказал он ровным, неизменно спокойным голосом, — я хотел поговорить с вами о деле помощника Алентовича.