Кирилл Казанцев - Судить буду сам

– Спасибо, Федор Алексеевич! До свидания. Я думаю, нам прощаться не стоит. Мне кажется, у нас еще будет не один повод, чтобы встретиться.

– Вот и я об этом только что подумал, – уверенно кивнул тот.

Той ночью, придя домой, Юрий Данилин впервые за все эти дни увидел в зеркале прихожей не угрюмого, потерянного, ненавидящего жизнь меланхолика, а себя прежнего, уверенного и в чем-то даже оптимистичного. Он наконец-то расквитался с гнусным ничтожеством, погубившим его любимую женщину! Разумеется, отняв жизнь даже у тысячи таких вот зушкиных, он никогда не сможет вернуть свою Жанну. Но тем не менее Юрий чувствовал себя отомщенным. Он сполна воздал негодяю за ту самодовольную, ликующую ухмылку безнаказанной подлости.

Однако уже на следующий день, едва проснувшись, Юрий понял, что теперь остановиться он не сможет. И не потому, что ему понравилось убивать – пусть даже и трижды негодяя. Нет… Убийство, как таковое, было противно его душе. Но горечь понесенной утраты, логически ничем не объяснимой потери близкого человека, которой могло бы и не быть, по-прежнему не давала покоя.

Он, как и обычно, ехал на работу, участвовал в каких-то совещаниях, расследовал какие-то дела, а в душе, напоминающей бесконечную Сахару с выжженными солнцем безжизненными барханами, жило другое. Он постоянно ждал конца рабочего дня, чтобы, возвращаясь с работы домой, где его никто не ждал – дети так и жили у стариков, – сделать по городу, по его самым глухим закоулкам, несколько кругов. Зачем он это делал – и сам не знал. Просто – так хотелось, и все. А еще в тайнике, по его просьбе сработанном умелыми руками Федора внутри водительского кресла «Калины», лежал тот самый нигде не учтенный ствол, снабженный глушителем.

Поздним ноябрьским вечером, проезжая по проспекту маршала Конева, он заметил впереди себя красную «девяностодевятку»-такси с тройкой и двумя пятерками в номере. В тренированной памяти сразу всплыли свидетельские показания людей, которых он месяц назад опрашивал в связи со зверским убийством молодой женщины. Та работала в магазине в вечернюю смену. Будучи очень осторожной, она никогда не садилась в случайные машины. В тот вечер, когда она не вернулась домой, по свидетельству очевидцев, женщина села в такси, в номере которого были вроде бы именно такие цифры. Убийцу тогда найти так и не удалось…

Вот и теперь машина подрулила к краю тротуара, и в нее села молодая хорошенькая особа с двумя пакетами. Подозревая, что это, скорее, теперь уже не пассажирка, а кандидатка на роль очередной жертвы, Юрий решил прокатиться следом. Аккуратно тронувшись и влившись в общий поток машин, такси побежало в сторону восьмого микрорайона. Именно там было найдено тело убитой продавщицы.

Неотрывно следя за «девяностодевяткой», Данилин даже не ощущал того, что на его лице с какого-то момента появилась зловещая, не обещающая ничего хорошего, улыбка. Он вдруг почувствовал себя охотником, идущим по следу опасного волка-людоеда, который не подозревает, что уже попал на мушку и что жить ему осталось всего ничего… И напрасно хищник надеется на то, что усилиями некоторых гуманистов отстрел ему подобных с недавних пор запрещен. Ведь именно осознание того факта, что если даже он и будет схвачен, то убить его не посмеют и лишь посадят в тюрьму с угрожающей формулировкой «пожизненное заключение», придавало мерзавцу уверенность хотя бы в относительной личной безопасности. Пожизненно? Ну и что? Ведь это все равно жизнь! До самого ее естественного конца. И – кто знает? – а вдруг подвалит нежданный «фарт», и он однажды снова обретет свободу?! Ведь человек живет надеждой, пока жив.

Хищнику за рулем не дано было знать, что «фарт» ему уже не светит. Когда такси, резко прибавив ходу, заметалось по переулкам – скорее всего, чтобы оторваться от возможного преследования, Юрий знал уже совершенно точно: это – он! И напрасно двуногий хищник, игнорируя мольбы и плач уже все понявшей и ужаснувшейся своей участи жертвы, пытался запутать следы. «Калина», как привязанная, никак не выдавая своего присутствия, уверенно шла за ним.

Вырулив на пустырь в окружении плотных диких зарослей, «девяностодевятка» остановилась. Тут же, за кустами, припарковался и Данилин, вынув из тайника пистолет. Он вышел из машины и, пригнувшись, поспешил к такси. Больше всего он опасался, что ублюдок может прямо в салоне расправиться со своей жертвой. Но, как любой подонок, тот не мог отказать себе в «удовольствии» поглумиться над чьей-то слабостью и беззащитностью.