Кирилл Казанцев - Судить буду сам

– Федь, неужели ты в Афгане не навоевался? Неужели ты не понимаешь, что злом зла не победить… – стиснув руки, тягостно вздохнула Людмила.

– Люся, Люся… – Романцов, усмехнувшись, с пониманием посмотрел в ее сторону. – «Не навоевался»… С избытком навоевался! Кинули нас туда, пацанов сопливых, кое-как обученных, в это пекло проклятое. Кто сомневался и колебался – сгорел сразу и без остатка. Такие погибали в первую очередь. Выжили только те, кто сначала стрелял, а потом разбирался – стоило или не стоило.

– Но вы же, вроде бы, там только грузы конвоировали? – с надеждой в голосе произнесла Людмила.

– Вообще-то я тебе уже рассказывал, что служил в батальонной разведке. Но ты совсем не знаешь, чем нам пришлось заниматься. А ведь мы там не семечки лузгали… Вот дает комбатя приказ: обеспечить прохождение колонны через ущелье. И мы пошли. Выходим на огневую точку духов; сидят они там – или молятся, или смеются чему-то… Обычные, живые люди, которые лично мне ничего плохого не сделали. А мы – нас трое – должны незаметно к ним подкрасться и ножами убить, чтобы никакого шума, никакой тревоги. За день, случалось, по три-четыре такие точки снимали. А если этого не сделаешь, погибнут наши пацаны, которые на нас надеются, которые, по сути, доверили нам свои жизни… Этих – до сих пор бывает жаль. А мажоров – нет. Это – нелюди, это мразь, которая должна получить свое.

– Федя, но это же была война!

– Какая война?! Вот Великая Отечественная – это была война. Мой дед, ему было тридцать, погиб в войне за свою землю. Батя в шестьдесят восьмом, мне тогда было три года, за свою землю воевал на Даманском. Правда, потом этот остров наши шишки, чтоб им пусто было, отдали китаезам. А вот в Афгане… Я до сих пор не пойму, за что положили там столько наших людей? За что мы положили столько афганцев? Но здесь дело совсем иное – я обязан остановить зло, перед которым струсил закон. Мужчина – это, прежде всего, воин. Жаль, что сейчас об этом слишком многие у нас забыли. А я от своего не отступлюсь.

…Встретившись с Вадимом в центре города – дома встречаться стало небезопасно, – они обговорили все детали предстоящей операции в Меднореченске. Федор уже передал Евгению свое изделие – духовую трубку с дротиками, правда, не отравленными, чтобы тот мог потренироваться. Вадим тем временем сумел разведать, что мажоры предпочитают посещать самый непристойный из ночных клубов Меднореченска – «Бес и ангел». Узнав о том, что этим вечером ожидается «грандиозное эротическое шоу», о чем вещала афиша в вестибюле клуба, Федор принял решение ехать туда именно этим вечером.

Он созвонился с Евгением и, избегая «прямого текста», намеками объяснил, куда и во сколько тот должен прибыть и какие меры конспирации предпринять. Романцов был уверен, что слежка установлена и за Сильченко.

Этим вечером Федор Романцов до самого темна плотничал в сарае, ремонт которого затеял парой дней ранее. Из сарая доносилось то тюканье топора, то визг пилы, то стук молотка. Притаившийся за столбом Хомутов наблюдал за двором Романцовых, сразу же отметил, что «семерка» Федора стоит на месте и тот явно ехать никуда не собирается. Когда время приблизилось к одиннадцати, на крыльце показалась Людмила, которая громко позвала:

– Федь! Идем домой! Хватит на сегодня!

Но тот ее словно и не слышал. Романцов продолжал без устали колотить молотком. Однако минут через десять шум работы в сарае замолк, во дворе погас свет, и на крыльцо поднялась чья-то крупная фигура, в брезентовой куртке и кепке, громко топая по крыльцу подошвами рабочих ботинок. Вскоре в плотно занавешенных окнах погас свет. Это означало, что хозяева легли спать. Минут через пятнадцать прибежавший участковый узнал, что Романцов дома и уже спит. Не удовольствовавшись этим, тот приказал Лехе продолжать наблюдать за домом Романцовых по меньшей мере часов до двух. После чего, позевывая, отправился на покой.

Им обоим было невдомек, что последние полтора часа шум работы издавал старенький катушечный магнитофон «Комета», отремонтированный и налаженный Вадимом. И не Федора видел Хомутов, а Людмилу, незаметно выбравшуюся из дома через кухонное окно. Чтобы ввести соглядатаев в заблуждение, она натянула на себя для объема несколько свитеров и пиджак, поверх которых надела сварочную «брезентуху», и обула кирзовые сапоги…

Сам Романцов с Вадимом и Евгением, прибывшим к околице Наковальского на арендованной у дальнего родственника «копейке», окольными дорогами, чтобы миновать посты ГАИ, отправились в Меднореченск. Уже в ночной темноте, спрятав за углом «копейку», заговорщики без особых проблем нашли припаркованные невдалеке от ночного клуба «Форд Мондео» и «Лексус».