Наталья Андреева - Угол падения

— А Паше зачем линять?

— А ему вообще Россия не нравилась, он давно заглядывался на дальние страны.

— И тоже собирался прихватить любовницу?

— Тут-то и возникла проблемка. Дело в том, что наш коммерческий директор втрескался в порядочную девушку, этакую воительницу-охранительницу. Она-то на него и надавила насчет наведения в фирме порядка и справедливости. Паша завертелся как уж на сковородке. Сначала ему понравилось в благородство играть, но старая закваска все равно бродит, особенно если ее сахарком посыпать. Валера, естественно, знал про Пашину новую бабу, хотя это в такой тайне держалось — из-за Норы. Он объяснял Паше, что тот дурак, верит, мол, что его девушка испытывает к нему нежные чувства, а на самом деле ей только фирма нужна и война за светлое будущее. Все правильно: умные бабы любят умом, а такая любовь мужику на пользу не пойдет. Долго они так калякали, потом Паша заявил, что сам уже начал задумываться о смысле жизни и не против слинять куда-нибудь в дальние страны. Они ударили по рукам, договорились о встрече на трезвую голову, чтобы обсудить детали и процент каждого, и разошлись.

— А как же Паша слетел с балкона?

— А это вы сами думайте, я уже и так много чего сказал.

— Кто эта тайная любовница коммерческого директора?

— Опять-таки не собираюсь никого закладывать.

— А зачем тогда все рассказали?

— На всякий случай.

— Испугались за свою блестящую карьеру. А в смерти Иванова у вас какой интерес? Показания зачем давали, что он убил и сам с балкона спрыгнул?

— Серебрякова попросила.

— В обмен на?..

— Не хочу сглазить.

— Ого! Значит, серьезное предложение. Не под Пашино ли наследство метите? Удачно у вас все получилось? Мечты-то, оказывается, сбываются! Да, а что ж вы, Костя, не курите? Пришли сюда, можно сказать, изнывая от неутоленной страсти по никотину, а сами?

— Расхотел. Курение, говорят, сокращает жизнь, а она у меня только начинается.

— Как вы в себе уверены! Рад за вас, честное слово, Константин… как там ваше отчество?

— Петрович.

— Блестяще! Константин Петрович. Большое вам плавание, как большому этому самому, которое никогда не тонет.

— Ну-ну, я-то утрусь, но ты, мент, будешь это самое всю жизнь разгребать. А я на «мерседесе» ездить. И все равно по-моему будет.

— Будет и по-твоему, пока не шлепнут. А еще лучше, Манцев, ты живи. Одно наказание у тебя уже есть: красавица Нора. Остальное получишь. Со временем

Манцев дернулся, хотел просто резко ответить, но сдержался, развернулся и зло печатая шаг, направился к своему номеру.

— Сигареты не забудь! — крикнул ему вдогонку Алексей.

Когда за Манцевым захлопнулась дверь, Алексей' громко зевнул. «Мне, что ли, закурить? А ведь Чанцев не курит «Кэмел», это не его сигареты. Он курит другие, дешевые. Костя на дорогие привычки только замахивается, зато с каким аппетитом! А чего это он сюда приперся? Рассказать правдивую душещипательную историю о двух ворах? А зачем? Откреститься от девушки, которую раньше прикрывал. Правильно, зачем она ему, если по наследству досталась блестящая Нора. Кстати, что-то пауза затягивается. Нерешительный намечается собеседник, самому, что ли, пойти поискать?»

— Есть там кто? — крикнул он наугад. — Выходите! Раздался нерешительный скрип, нечто большое и могучее выглянуло из-за колонны.

— Елизавета, ты? Опять подслушивала?

— Не спится. Эльза бродила, бродила, лекарства какие-то пила. Я не могла уснуть, а теперь она спит как слониха, а мне скучно:

— Ну иди, садись, большой ребенок. Холодно?

— Ага.

— Одеяло не дам, сам замерз. Тут кто-то спортивную куртку оставил. Хочешь?.. Ну и что ты слышала, большая Лиза?

— Манцев такой плохой!

— Лиза, ты, кроме как на плохих и хороших, людей как еще делишь?

— А надо?

— Надо взрослеть, дорогая.

— Вы же сами его отругали?

— Не отругал, а обозлил. Дурной язык мой — враг мой.

Лиза вздохнула.

— Ты как на фирму-то попала?

— Пришла. По объявлению.

— И кто тебя взял?

— Ирина Сергеевна. Она добрая.

— Это я уже знаю. Поэтому ты за Ирину Сергеевну горой, работу боишься потерять. Родители на пенсии, собаке нужен корм «Чаппи», или как его там. И сама, наверное, неплохо кушаешь, да и маму с папой надо кормить.

— Нет, что вы. У папы очень большая зарплата, а свою я только на себя расходую.

— А чего ж ты так за работу дрожишь? — удивился Леонидов.

— Ну, если я буду дома сидеть, мне все делать придется, а я не люблю. И на даче тоже не люблю — огурцы там всякие, грядки. Мне в «Алексере» нравится, от дома близко, кормят, Ирина Сергеевна хорошая.