Андрей Курков - Игра в отрезанный палец

Ночью Ник спал плохо. То и дело просыпался и каждый раз сквозь гашишный морок сознания на поверхность мыслей выплывал телефонный номер 546-33. Тот самый, по которому он звонил после стрельбы по собакам. Проснувшись в очередной раз, Ник поднялся, выпил воды из-под крана. В комнате, несмотря на ночь, было не очень темно. Окно Ника выходило на улицу, и свет двух фонарей нежно ложился на потолок, оттуда как бы подсвечивая квартиру.

Спать уже не хотелось, хотя и бодрствовать особенного желания у Ника не было. Но в таком состоянии выбирать, что делать, не приходилось. Однако телефонный номер не уходил из головы.

С завистью посмотрел Ник на спящего Сергея — тот после травки даже не храпел, лежал беззвучно, как покойник.

И снова телефонный номер завис в сознании, и Ник уже не знал, как от него избавиться. Разве что позвонить? Но зачем? Нужное сообщение на этом автоответчике он же оставил, а других указаний не поступало. Военная дисциплина в части исполнения приказов и отсутствия личной инициативы часто помогала Нику.

Вот и в этот раз какая бы глупость не пришла в голову, больше, чем на раздумья или головную боль, она его не спровоцировала бы. Но и головная боль — дело неприятное. Особенно, когда она и не боль в общем-то, а какой-то тяжелый, вязкий туман, делающий голову тяжелой и разбивающий мысли параличом.

Но этот телефонный номер висел в голове, как что-то физическое, требующее немедленного удаления, как опухоль. И с каждой минутой он казался все больше и больше знакомым. Словно Ник знал его еще до того, как невидимый инструктор продиктовал номер по телефону.

Бродя от бессонницы по комнате, Ник увидел в углу кулек с вещами из квартиры Погодинского. Точнее — из-под вещей, так как большую часть унесенного Сахно из ресторана «Маша» они уже съели и выпили.

Подошел, достал одну из записных книжек. Полистал, поднеся почти вплотную к глазам, но видно было .плохо, и тогда он подошел к окну, где свет уличного фонаря был сильнее. Просматривая страницу за страницей. Ник вдруг вспомнил, как искал по просьбе телефонного инструктора телефоны трех знакомых Погодинского.

Как их звали? Кажется, Курц… Вайнберг и еще один, чей телефон в записных книжках отсутствовал — Слонимский.

Проверив на букву "К", Виктор перелистал страницы и дошел до "W", где и обнаружил Вайнберга с инициалами. После кода Трира увидел тот самый телефонный номер — 546 — 33. Вот кому они собак убивали и рыбу подбрасывали!

Но, собственно, кому? Ведь кроме фамилии. Ник ничего про этого человека не знал. Ясно было только, что этот Вайнберг достаточно богат и что-то связывало его с покойным Погодинским. Ах, да! Еще он ездит на малиновом «ягуаре», который сейчас, по всей видимости, разыскивает полиция, занимающаяся убийством Погодинского.

А может, он действительно его убил?

Ник опустил записную книжку на узкий подоконник, открыл окно и выглянул наружу. Свежий и сыроватый воздух словно умыл его лицо, добавив коже свежести.

Увы, в сознание эта свежесть не проникла, там все еще присутствовала раздражающая чужеродная тяжесть.

Но, словно сопротивляясь собственному болезненному состоянию, Ник, стиснув зубы, думал, думал о Вайнберге, о Погодинском, о приказах телефонного инструктора, которые только доказывали четкую и конкретную связь между этими двумя. Да, то, что делали сейчас он и Сахно имело ясную и конкретную цель — вывести этого Вайнберга из себя, заставить его испугаться, заставить его поделиться чем-то важным, что было известно только ему. Вероятнее всего, Вайнберг мог вывести на те самые деньги, о которых говорил Иван Львович.

Ник вдохнул сырого ночного воздуха, и во рту запершило. Кашлянул и тут же оглянулся: не разбудил ли он Сергея. Нет, тот лежал неподвижно и беззвучно.

«Если б он всегда спал так тихо», — подумал Ник. И тут же вернулся мыслями к Вайнбергу.

Ему вдруг показалось, что он нащупал конкретную связь Вайнберга с Погодинским. Она как бы существовала просто внешне, эта связь. Богатый Вайнберг, огороженный со всех сторон двухметровым забором, и бедный ресторатор Погодинский, сам готовящий еду для клиентов, сам же обслуживающий их и живущий на втором этаже собственного маленького ресторанчика.

Сомнений у Ника больше не было — Вайнберг был «кассиром». Именно ему переводил проценты от прибыли Погодинский до распада СССР. А потом перестал, и когда ему спустя шесть лет выставили счет, просто не смог расплатиться. Видимо, Вайнберг приезжал убеждать его платить. Но вряд ли он сам его убил и потом, мертвого, повесил. Эту грязную работу выполнил кто-то другой по его поручению.