Андрей Курков - Игра в отрезанный палец

За окном кухни продолжалась ночь. В коридоре, пользуясь тишиной, относительно громко чеканила свой шаг секундная стрелка настенных часов. А Виктор, сгорбившись над кухонным столом, просматривал в очередной раз записную книжку, взятую в доме под Киевом. Занозин уже перепечатал все записи и телефоны из этой книжки и теперь несколько листков добавились к делу Броницкого. Но эти листки лежали на работе, а книжка была здесь. И здесь же, на столе перед Виктором, лежала нарисованная им схема связей генерала Броницкого, которую теперь можно было дополнить. Георгий играл свою игру, подсказывая Виктору место выгрузки подброшенного трупа. Но игра в конце концов имела смысл, ведь, даже судя по записной книжке, ее владелец имел какое-то отношение к кругу Броницкого. Половина телефонов, записанных в ней, принадлежала москвичам, половина — киевлянам. Человек жил между двумя столицами, общаясь в Белокаменной среди прочих с Ивиным и Козицким. Только вот о самом владельце книжки Виктору ничего известно не было. Кроме того, что он, по словам Георгия, переехал в морг.

Виктор протянул руку к подоконнику и, взяв мобильный, набрал номер Георгия.

Знакомый голос ничуть не удивился позднему звонку.

— Ну да, в морге, — ответил он на вопрос Виктора. — Василий Пророков. Вор в законе, переехавший под Киев из Тулы год назад… Кличка «Блаженный»

— Вор в законе? — удивился Виктор. — Да. Кстати, в морг он попал в хорошей компании. Вместе с младшим братом, начальником райотдела налоговой полиции Воронежа. Третий их коллега, к сожалению, не опознан и без документов. Узнаю что-нибудь еще — перезвоню.

Трубка мобильного вернулась на подоконник, а взгляд Виктора опять уперся в схему связей Броницкого. Надо сказать, что в эту схему попала и странная связь мертвого Броницкого с беларусским самолетом, на котором его труп кто-то собирался перевезти в Воронеж. И вот теперь еще три трупа, один из которых из Воронежа. Похоже было, что этот город как-то участвовал в посмертной судьбе Броницкого. А может быть, и не только посмертной?

Виктор записал в нижнем левом углу схемы фамилию и кличку покойного вора в законе. Зажег газ под чайником. Настроился еще на пару часов размышлений.

Приоткрылась дверь на кухню и в проеме показалось заспанное лицо жены. Она стояла босая в ночной рубашке.

— Может, хоть поспишь немного? — полушепотом спросила она.

— Сейчас иду, — пообещал Виктор.

Жена недоверчиво покивала и ушла, оставив дверь в коридор приоткрытой.

Виктор вздохнул. Поднялся. Наклонился к окну, за которым была разлита ночная темнота, разбавленная редкими точками огней. Все еще неживые громадины ближних многоэтажек стояли как неприступные башни и только село, подмятое приблизившимся вплотную городом, горело несколькими уличными фонарями.

«Удивительно, — подумал Виктор. — В городе на уличных фонарях экономят уже который год, а в селе они горят. Для кого? Для красоты? Для пролетающих над ним самолетов — ведь действительно красиво вечером смотреть из иллюминатора самолета на земные огоньки!»

Ночной знакомый пейзаж успокоил Виктора, отогнав из головы вопросы, на которые он не мог пока найти ответов. И тут же захотелось спать.

В Ойскирхене шел дождь. Ник стоял у окна со стаканом пива. Вид безлюдной улицы навевал грусть. Хотелось домой, но дома не было. Хотелось к жене и сыну.

Хоть куда, но к ним. В Саратов, на дачу у Волги. Там, наверно, уже не жарко.

Все-таки Саратов — не юг. Как им там? Что с ними?

— Дай двадцать марок! — раздался за спиной голос Сахно. Не оборачиваясь.

Ник вытащил из кармана рубашки деньги, взял две бумажки по десять и протянул подошедшему напарнику.

— Я поеду покатаюсь, скучно здесь.

— Езжай! — выдохнул Ник, а сам в душе обрадовался — уж очень хотелось ему сейчас остаться одному.

Хлопнула дверь. Ник все смотрел в окно. Проводил взглядом Сергея, шедшего на стоянку за домом. Потом из-за дома выехал лимузин-катафалк. Проезжая под окнами, бибикнул и исчез за поворотом.

Самое время выпить кофе, подумал Ник. Оставил стакан с недопитым пивом на подоконнике и пошел к плите.

Вскоре зазвонил телефон.

— Николае Ценн? — спросил незнакомый мужской голос.

— Да.

— Как прошла встреча с Погодинским?

У Ника сперло дыхание. С утра он не вспоминал о происшедшем и, должно быть, поэтому настроение у него было романтически-грустным. Но теперь, когда от него требовали ответа, все, что произошло позавчера, всплыло перед глазами.