Андрей Курков - Игра в отрезанный палец

Открыл дверцу, забросил вещи обратно. Потом кивком подозвал Ника.

— Помоги! — сказал он, показывая на парня, лежавшего без сознания. — Второй удрал!

Сахно взял парня за ноги. Ник, не совсем понимая, что они делают, подхватил лежавшего под мышки.

— Давай его в машину! — скомандовал Сергей.

— Зачем?

— Мальчик для битья всегда пригодится! «Мальчика для битья» затолкали на подиум для гроба, обложив с боков вещами. Он теперь лежал на животе, руки вытянуты вдоль тела.

— Я ему, суке, покажу, как в похоронный лимузин вламываться! — бросил Сахно, с силой хлопнув задней дверцей.

Улли села за руль, а Сахно и Ник заняли пассажирское сиденье.

— А где Нина? — спросил вдруг Сахно.

Ник растерялся. Он вспомнил, что держал черепаху всю дорогу на коленях, но где она теперь. Посмотрел под ноги, пошарил рукой под сиденьем. Там ее и нашли.

Теперь она лежала на коленях у Сахно и он, глядя в лобовое стекло, гладил ее панцирь рукой.

Они выехали из города. Дорога, точно такая же, по какой они въехали в Льеж, теперь поднималась вверх, в гору, словно ровная узкая просека в густом сосновом лесу. Машин на шоссе было мало. Промелькнула большая табличка с надписью.

— Что там было? — спросил Сахно.

— Рут де солей. Арденны, — ответил Ник.

— Чего?

— Солнечное шоссе, так дорога называется. А Солнечное шоссе тем временем поднималось все выше и выше, и воздух становился словно гуще от холода. И сидеть им вдвоем на одном сиденье было теперь теснее из-за черных дутых курток.

Зато было тепло.

Ник поглядывал в зеркальце заднего вида, висевшее над лобовым стеклом, на плексигласовую прозрачную перегородку, за которой было видно спину лежавшего ничком парня.

Зачем они потащили его с собой? Ник вздохнул. Душевная утомленность начинала побеждать утренний заряд физической бодрости.

Он скосил взгляд на Сергея, на черепаху, спрятавшуюся внутри своего панциря, на правую руку Сахно, которой он безостановочно гладил этот панцирь, словно панцирь сам по себе был способен воспринять или даже отреагировать на человеческую ласку. Да и была ли это вообще ласка? Чего он прицепился к этой черепахе, прицепился и теперь тащил ее с собой, как тащил с собой избитого парня, пытавшегося «почистить» их машину. Ну избил бы да и бросил. Это было бы понятно — тот заслужил. Но тащить его с собой?

Ник еще раз глянул в зеркальце и заметил, что парень, лежавший на подиуме для гроба, зашевелился.

После полубессонной ночи — засыпать на спине было все тяжелее и тяжелее — наступило утро. И только усталость в конце концов сморила Виктора. Сквозь некрепкий сон, скорее даже не сон, а дрему, он слышал все утренние шумы квартиры. Шаги жены, смешное бормотание дочери. Даже движение открываемых и закрываемых дверей было слышно, несмотря на то, что Ира старалась и ходить мимо его дивана на цыпочках, и двери открывала осторожно и практически бесшумно.

Когда жена с Яночкой закрылись на кухне, в квартире наступила тишина. И длилась она, может быть, с полчаса, пока не позвонили в дверь. Этот звонок не разбудил Виктора полностью, но словно вытащил его из сна на поверхность. Он услышал голос жены и чей-то другой голос, кажется, мужской. Слов разобрать было невозможно, да к тому же эти голоса вместе с дверным звонком могли и присниться.

Через пару минут опять все стихло. Виктор попытался повернуться на бок, забыв, что тяжелая, закованная в гипс нога все равно не позволит ему это сделать. Это было какое-то неосознанное движение, словно само тело хотело изменить позу. Не удалось.

Когда Виктор открыл глаза, часы на стене показывали полдень. Подняв с пола костыль, он проковылял на кухню.

За окном светило белесое солнце. На узеньком железном карнизе за окном искрился снег.

— Ира! — позвал Виктор.

Вместо ответа услышал шаги. Жена зашла на кухню босиком, в спортивном костюме.

— Кто-то приходил утром?

— Да, какой-то парень. Предлагал дешевый ремонт… Я сказала, что не нужно. Еще говорил, что может дополнительную антенну поставить для телевизора, чтобы качество было лучше…

— Ты ему открыла двери?

— Но ты ведь дома! Да и он во все квартиры на площадке звонил.

Заметив на лице мужа выражение недовольства, Ира пожала плечиками. Сама поставила на плиту чайник.

— Садись! Кофе хочешь?

Виктор кивнул.

Ира сделала кофе и себе. Села за стол напротив.

— А что Яночка делает? — спросил Вистор. — Кукольный домик убирает.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Виктор, — не открывай больше никому… Я думаю, что авария была не случайной…