Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– После того, как мирный лагерь подвергся атаке? – продолжил я.

– Ну что вы, – смутилась Рита. – Наш лагерь не был атакован... просто кто-то за нами подглядывал, а Куницын его заметил и устроил суматоху. Лично я никого не видела. Это мог быть кто угодно... даже вы, – она подняла на меня карие глаза и дерзко выдержала взгляд.

– А я там был, не отрицаю. Но Куницын меня не заметил. Вы правы – ваш лагерь не был атакован. Но это не помешало Голованову упасть в костер. Вы были сильно огорчены, Рита. Красивый рыцарь превратился в заурядное существо. А еще вы волнуетесь... Можно вопрос?

– Конечно.

– У вас нет аллергии на золото?

– На что? – она раскрыла до упора глаза. Вспомнилась негритянка из Америки, решившая отметиться в Книге рекордов Гиннесса и в этой связи научившаяся вываливать глазные яблоки из глазниц.

– На золото, – повторил я. – Не удивляйтесь, аллергия бывает даже на голубое небо. Вампиризм называется. А еще на красивых девушек. Представьте, я когда-то знал одну прекрасную леди, у которой была аллергия на золото. Она не могла его носить – тело покрывалось красными пятнами. Не обращайте внимания, Рита, – здоровая творческая шизофрения. Вы хотели что-то спросить?

– Не помню... – она потерла ладошкой лоб, выбитая из колеи моими ремарками.

– Давайте вспоминать. Вы начали про Голованова, который за последние сутки кардинально изменился. Вы чего-то боитесь. Я удивляюсь, почему вы согласились на эту авантюру.

– А по-вашему, я должна была остаться на базе? – она взяла себя в руки, решив сопротивляться до последнего. – Да мне от одной мысли дурно... Что бы вы сделали на моем месте?

– На вашем месте я бы собрался и поехал домой. Не приходила такая мысль?

– Приходила. – она тряхнула челкой. – Но знаете, в последней вечер... – тут она смутилась и принялась строить из себя нецелованную девочку, – в последний вечер Валентин сумел проявить обаяние... ну и...

– И вы уступили давлению обстоятельств, – засмеялся я. – Он провел в вашем домике ночь, был очарователен и убедителен, уговорил вас сбегать за золотом и даже намекал на возможную совместную жизнь...

Она вздрогнула.

– Откуда вы знаете? Вы с ним не разговаривали...

– Я прожил долгую жизнь, – пробормотал я, – и знаю вашего и нашего брата не понаслышке. Обычный деловой заезд. Надеюсь, вы не восприняли его всерьез?

– А вы жестокий, – прошептала Рита, и я почувствовал, как из карих глаз потекла волна неприязни.

– Я – разный, – возразил я. – Но это лирика, которая не имеет отношения к делу. Давайте сосредоточимся, Рита. В котором часу он к вам пришел?

– Я уже ложилась... В начале двенадцатого.

– До вас он был у кого-то?

– А я не знаю... Откуда мне знать? Он со многими разговаривал...

– Хорошо... А после вас?

– Нет, – она уверенно покачала головой, – после меня он никуда не ходил. Мы поднялись в шесть утра...

Я поймал себя на мысли, что мы рассуждаем о Голованове, как о мертвом. Но он неплохо себя чувствовал и шуршал травой метрах в сорока по курсу. История повторялась до смешного: обнаружив, что Рита идет рядом со мной в неприличной близости, он занервничал и начал смещаться в сторону. Времени на интим оставалось мало.

– Послушайте, Рита, меня не волнует, чем вы занимались ночью, и сколько раз; хочу лишь знать, о чем вы разговаривали.

– Но он уже сказал... Сосед неприятной внешности, древняя история про украденное золото...

– Залипуху про соседа Леху я уже слышал, – разозлился я. – Вы сами в нее верите?

– С трудом, – замялась Рита. – Но знаете, вам трудно понять... Большую часть жизни я просидела в большом и пыльном городе...

– У вас свое ателье?

– Скромное, – улыбнулась женщина. – Понимаете, раньше у меня была компаньонша, мы вместе работали, потом она, к сожалению, умерла... лейкемия, все произошло очень быстро и страшно... ее дочь предъявила права на долю предприятия, хотя ни разу там не появлялась... Дела пошли скверно, заказы – разовые, но пока держусь, подруга помогает...

– В общем, деньги не помешали бы.

– Где их взять? Собиралась развеяться на природе, забыть про все, путевка на эту базу стоит смешные деньги...

– Понятно, Рита. К сожалению, наша беседа на этом прервется: ваш пылающий страстью кавалер уже готов сделать из меня строганину. Сейчас я буду рассказывать анекдот, а вы уж постарайтесь через слезы улыбнуться...

Никаких условий для работы! Снедаемый ревностью Голованов отстал от Куницына и нервно озирался. Я начал рассказывать анекдот про сонную птичью ферму, в которой раздается страшный крик, и через загородку, истошно вопя: «Я ошибся, я ошибся!» перелетает петух. За ним выползает взъерошенная утка и повторяет: «Ничего страшного, ничего страшного...» Рита смеялась без принуждения, что покоробило Голованова, тот насупился и здорово походил на быка, сбежавшего с сельскохозяйственной выставки.