Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– Что? – Нинель растерялась и потешно заморгала.

– Новость, говорю, хорошая. Поройся у мужика в карманах – найдешь зарплату.

– Хорошая новость, – согласилась Нинель. – А если не найду?

– Тогда плохая, – вздохнул я, – но если не найдешь, то я знаю, где ее искать. Не поверишь, он весь день таскал с собой деньги и ни разу не пытался их спустить.

– А к вечеру отпустило, – улыбнулась супруга. – Он что, бабу себе завел?

– С чего ты взяла? – смутился я. Нинель сменила выражение, и вспомнился анекдот: Камень на распутье: «Пойдешь налево – убью. Твоя Василиса».

– Физиономия у него уж больно счастливая.

– Нормальная физиономия... На хрена ему баба?

Нинель расхохоталась.

– В самую тему, Артем: на хрена ему баба? У Крюгера бутылка – и мама, и жена, и любовница. Знал бы ты, как мне это надоело... – Она устремила в небо тоскующий взор. – Три года назад, когда я выходила за него замуж, он клялся, что никогда не притронется к этому поганому зелью.

– Трудно это, Нинель... – Я с каждой минутой чувствовал себя все больше идиотом.

– Но у тебя же получается... А, и черт с ним... – Нинель махнула рукой. – Поможешь до койки донести? А то опять, как позавчера, на полу будет дрыхнуть...

Она просила остаться, но эту песню я уже слышал. Открутился. Выключил сотовый – не было причины не выполнить свое «историческое» предназначение. Я летел домой – накормить кота-изменника, помыться, побриться и до восьми успеть к Эмме. Приятные предчувствия щекотали подмышки. Я подлетел к ограде – благо земля уже подсохла... и чуть не зарычал от возмущения: моя калитка была приоткрыта, а на крыльце за шишками хмеля ворочалось неясное тело.

Повадились, сволочи!

Я выхватил табельное оружие, ворвался на родную землю и побежал по сорнякам. Это уже ни в какие ворота! Будь я проклят, если кому-то удастся провалить мои планы!

– Только не стреляй... – взмолился Венька, поднимая руки, в одной из которых он держал папку. – У меня невеста старенькая... тьфу, невеста, мама старенькая, скоро детишек будет семеро по лавкам; ты же не хочешь сделать их рыдающими сиротами?

Не думаю, что мог бы сделать сиротами еще не спроектированных детишек. Но исключить их появление на свет – в любую секунду!

– Какого хрена вы забыли на моем крыльце, лейтенант Лиходеев?! – заорал я, размахивая пистолетом. – Рабочий день закончен – русским языком было сказано! А ну кыш отсюда!

– Ага, закончен... – скуксил физиономию Венька. – Я тоже так подумал по младости лет. Но попробуй это объяснить майору Неваляеву. Я только помылся, сел за стол, Настю расцеловал, хотел мясца свеженького с пивком рубануть – а этот гад уже на телефоне!

– Ну что еще?! – в отчаянии завопил я.

– Ладно, не бузи, – насупился Венька. – Без тебя тошно. Шеф приказал смотаться на базу «Белые зори». Там опять какой-то инцидент, а из «умных» – он так и выразился – послать некого. У тебя сотовый отключен; я позвонил Крюгеру, Нинель сказала, что ты доставил ей тело и куда-то убежал. Я так прикинул, Артем, если ты пойдешь к... ну, сам понимаешь, то должен помыться, побриться, а то какой ты, на фиг, кавалер? Ну и кинулся наперерез...

Вся моя злость провалилась под крыльцо. Словно шарик накачали и выпустили: он побился в припадке да упал, пустой и сморщенный. Что такое судьба и как от нее убежать?

– Крюгер самоустранился, – гундел Венька. – Янку лучше не трогать – у нее опять живот разболелся... Не переживай, Артем, за часок смотаемся и побежишь к своей... куда ты там бежать собрался?

Я смирился с поражением. Не миновать того, чему быть. Я чувствовал, что рано или поздно мы должны очутиться на базе «Белые зори». Это неизбежно. Все к тому шло. Вот только машину я оставил у райотдела. Придется тащиться за ней пешком...

Еще не наступили сумерки, но солнце зашло, и природа погружалась в бледную немочь. Тучи рассосались самым странным образом, вились стайки кучевых облаков. С улицы Лазаренко – где стальной мост, возведенный вместо старой понтонной переправы, уводил дорогу на Абаху – мы свернули влево, на обрамленную подорожником грунтовку, и, ревя, как самолетная турбина, покатили на север. Дорога петляла между вычурных скал, огромных махин, напоминающих курганы, мимо рвущегося на дорогу черного хвойника, затейливо обтекающего каменные изваяния. И даже на камнях росли деревья – скрученные, сморщенные. Природа в наших местах умопомрачительно красивая. Уштым врезается в отроги Алымшанского кряжа, раздвигает холмы, уносится на север, где в туманной дали серебрятся заостренные (а где-то и округлые) снежные вершины. Здесь полно речушек, часть из них впадает в Уштым, часть течет независимо, относительно параллельным курсом. Одна из них – Ашлымбаш – знаменита водопадами, головокружительными кручами и клятой базой «Белые зори», куда нас пнул майор Неваляев...