Александр Серый - Криминальные повести

– Вы не можете просто так уйти, Татьяна Андреевна! Вы совершили грех не только перед Богом, но и перед людьми, а потому должны ответить перед ними… Вы должны пройти через это очищение, иначе Небо не примет вашей жертвы!

Замок щелкнул, и дверь внезапно открылась. Лосева выглядела жутко: заплаканное лицо в красных пятнах, растрепанные волосы, лихорадочно горящие глаза…

– Будьте прокляты, если вы меня обманули! – едва слышно сказала женщина, буквально вцепившись взглядом в Станислава. Он выдержал взгляд и в тон ей тихо ответил:

– Я сказал правду! Косте тогда было восемнадцать, и он служил в армии…

Лосева опустила голову, сунула в руку Фомина пузырек коричневого стекла и медленно побрела к выходу из корпуса, провожаемая молчанием сгрудившихся в холле людей. Руслан и прибежавший с улицы сотрудник почтительно сопровождали ее до машины.

– Я думал, еще один труп обеспечен, – откровенно признался Фомин, когда через полчаса они втроем с Медведевым и Широковым пили чай за знакомым журнальным столиком. – Только за него нам бы начальство такое устроило! Ну, ты и провокатор!

Широков, в адрес которого прозвучал нелестный эпитет, невозмутимо потягивал обжигающий напиток.

– Да и я – хорош! – продолжал каяться Михаил.

– Дай пузырек! – попросил Широков, поставив чашку.

– Зачем?

– Дай! – повторил он настойчиво.

Фомин пожал плечами и вынул из кармана требуемое. Широков повертел баночку в руках, внимательно посмотрел надпись на латыни и характерный череп с костями, потом быстро снял крышку и высыпал добрую половину содержимого себе в рот. Ваня вскрикнул и уронил стакан, с треском расколовшийся на паркетном полу. Фомин так и остался сидеть с раскрытым ртом… Тем временем Станислав демонстративно проглотил порошок и вытянув руку в направлении Фомина, предложил:

– Хочешь попробовать?

Тот продолжал смотреть на коллегу, как на сумасшедшего, даже не пошевелившись.

– Напрасно… Очень вкусно. Кисленькая!

Медведев оказался более сообразительным или более безответственным. Видя, что приятель жив и здоров, он осторожно вынул из его руки пузырек, сунул туда палец, понюхал щепотку порошка и только потом рискнул лизнуть ее языком.

– Это же – аскорбинка! – сообщил он таким тоном, словно только что открыл новый элемент в таблице Менделеева.

– Совершенно точно! – беззаботно откликнулся Широков и от души рассмеялся.

Вслед за ним начали истерически хохотать и Фомин с Медведевым.

– Объясни! – потребовал Михаил, немного успокоившись.

– Чего объяснять? Я привык просчитывать все варианты… Тот, что произошел, тоже не исключал. Когда после завтрака Лосева поднялась наверх убирать комнаты, я осмотрел ее вещи в служебке и нашел пузырек с ядом. Содержимое пришлось высыпать в… не буду говорить куда, а то еще вам чего-нибудь померещится! Пузырек вымыл и насыпал туда аскорбинки из висевшей на стене аптечки, только и всего!

– Подожди… Значит, про Константина не блеф? Но когда…

Станислав поднял руки вверх и перебил спрашивающего.

– Тут я тоже чист – ничего от вас не скрывал! Про Константина сообразил в процессе диалога через дверь – сами понимаете, советоваться с вами было некогда!

– Как это? – не понял Ваня.

– А так… В разговоре по телефону Никита вскользь назвал Васнецова Толей. Я пропустил мимо ушей – думал, он оговорился. Еще он упомянул, что сын Лосевой и Васнецов были ровесниками. Вчера вечером я по тупости это не просчитал, а сегодня, в экстремальных обстоятельствах, когда мозги заработали с полной отдачей и все всплыло: десять лет назад сыну Лосевой было двадцать два года, а Косте сейчас – двадцать семь! Теперь понятно?

– Нет, ребята, с вами не соскучишься – это уж точно!– мрачно констатировал Фомин.– Еще одного фортеля, подобного предыдущему, я не переживу.

Он встал, прошел в угол кабинета к большому серому сейфу и достал оттуда початую бутылку коньяка.

– Интересно, – пробормотал Ваня. – Мне непонятно, где же все-таки был Гоша с 16-ти до 19-ти часов в тот злополучный для себя день?

– Я же говорил, что некоторые вещи нам никогда не удастся узнать! Даже Широков не поможет, а?

Михаил искоса взглянул на Станислава, будто ожидая очередного подвоха. Но тот только причмокнул с удовольствием губами и обронил:

– Хороший коньяк!

Потом улыбнулся и виновато развел руками.

Вместо эпилога.

Надя сидела на скамейке у входа в корпус – Широков с Медведевым заметили девушку еще издали. Вечер был прохладным, и она зябко куталась в неизменную синюю куртку.