Анатолий Галкин - Спаситель демократии

Генерал Сидоров при приеме новых сотрудников обычно тянул резину, а тут за час изготовил и подписал приказ о зачислении капитана Хилькевича на фирму «Волна». И не куда-нибудь, а прямо в отдел полковника Пипия. Туда, откуда позавчера исчез гений местного масштаба – изобретатель Борис Бублик…

Фирма «Волна» размещалась не в Москве. И даже не в ближайшем Подмосковье… В свое время с учетом дикой секретности этот режимный объект определили на дальней окраине Ветлуги. Это такой старинный городок на Оке. Провинция, где есть остатки мощного кремля, вокруг которого сотни купеческих домов из времен чиновника Бальзаминова.

Вот в таких тихих городках и рождаются таланты вроде Левши или Бублика… Только тульский мастер сработал крутую фишку, хохму для иностранцев – нацепил подковы на вредное насекомое. А самородок Бублик сделал такое, что может весь мир повернуть вверх дыбом!

Они шли по длинному гулкому коридору, как три богатыря из утреннего дозора. Шли не плечом к плечу, а гуськом – впереди Сидоров с генеральской выправкой, за ним Зураб Шалвович Пипия с усами, а замыкал процессию Вадик Хилькевич со страхом и сомнениями.

И действительно – он не оперативный работник. Это Муромцев или Кузькин ничего не боятся. Вот они залезут в любую заваруху и там затеряются. Это еще те фрукты!.. И Ирочка Багрова – оперативник. Она тоже фрукт, но такой сладкий, такой вкусный…

Хилькевич уже давно собирался сделать Ирине официальное предложение. Последнее время Багрова делала ему явные намеки на этот счет. А недавно произошедший случай просто заставлял его, как честного человека…

Сидоров резко остановился у двери, на которой было написано название отдела – «Новый Афон»… В последующие дни никто не мог объяснить Вадиму, как возникло это странное имя. Сотрудники говорили общие фразы. О том, что это святая гора, что она в Абхазии и что Пипия, якобы, оттуда родом.

При входе начальства народ зашевелился, и через минуту к площадке перед кабинетом начальника собралась группа в мятых халатах неопределенного цвета. Ясно, что когда-то они были белыми, но эту форму выдавали на год, и за это время никто и не собирался ее стирать…

Генерал сообщил всем о приходе нового сотрудника и в общих чертах похвалил его способности. Пипия говорил дольше, но еще более неопределенно. О том, что надо радушно встретить инженера Хилькевича, но не надо отвлекаться. Все должны работать, как единый механизм, но каждый на своем месте… Вадим стоял в центре вроде свадебного капитана. Он благодарно кивал, когда хвалили его, и сурово напрягался, когда давались напутствия… Нет, тут нужен оперативник! У них актерские способности. Эти всегда выплывут на поверхность. Но им самые простые задания достались… Вот Кузькин сейчас на даче Бублика – отдыхай, любуйся природой, дыши воздухом.

Кузькин очнулся, когда стало тяжело дышать. Он понял, что сидит в кресле, что привязан к нему по рукам, по ногам и по груди… Кто-то с перегарным дыханием стоял сзади и шарил ручищами во внутренних карманах куртки, давя на грудную клетку.

Оперативники редко попадают под пули. Но на всякий случай надо беречь грудь, где сердце, артерии и аорты… Вместо бронежилета у Льва Львовича были две плоские фляжки с коньяком. Обе из нержавейки – одна в правый карман, а другая – в левый.

Перегарный мужик достал фляги и на этом окончил обыск. Ни пистолета не нашел, ни отмычек, ни удостоверения Службы особого назначения… И на том – спасибо!

Валера сел напротив и решил провести допрос по всей форме. Но вначале открутил крышечки и понюхал содержимое емкостей. Однозначно – коньяк!.. Но это на запах. Для точного определения надо пробовать.

В шкафчике нашлись три чашки. Значит, что одна запасная.

Сторож налил по фронтовой норме и подвинул сосуд к Кузькину – пусть первым выпьет! А вдруг здесь отрава метиловая.

Лев добродушно улыбнулся и пошевелил пальцами правой руки. Это был намек на то, что очень неудобно пить, когда запястья примотаны к подлокотникам кресла… Валера намек понял! Он подошел, развязал у Кузькина правую руку и подвинул поближе кресло.

Охранник сел и опытным глазом глянул на плоские блестящие фляжки: «В каждой – меньше бутылки. Около четырехсот граммов. А значит в двух – восемьсот!.. Если этот парень на машине приехал, то значит он за рулем. И ему больше трехсот наливать нельзя… Ему триста, а остальное придется мне… Надо бы хоть какую закуску».