Андрей Стрельников - Я — убийца

— Извините, доктор. — Сергей, направился к Татьяне.

— Что? — поднявшись ему навстречу, выдохнула она.

И столько было в этом вопросе боли и надежды, что Сергей не выдержал, всхлипнул, закашлялся, пытаясь пробить комок, подступивший к горлу. Он обнял жену за плечи и подвел к окну. Долго не мог заговорить. Наконец рассказал:

— Плохо, Танюша. Очень плохо. Повреждены позвоночник и затылочная кость. Это — самые серьезные травмы. А еще руки, ноги и ребра. Его уже готовят к операции. Хирург-травматолог — на месте, с минуты на минуту ждут нейрохирурга.

— Я советую вам обоим ехать домой и отдохнуть. Операция продлится не менее четырех-пяти часов. — Перед ними стоял высокий мужчина с короткой бородкой, в очках с толстыми линзами и в черепаховой оправе, в темном хирургическом фартуке и колпаке. — Собственно, это не одна операция, а четыре одновременно. Потом — двенадцать-шестнадцать часов глубокого сна, затем — множество анализов. Что-то более-менее конкретное я смогу сказать, только когда будут готовы результаты первичных анализов. Да, простите. Юрий Лившиц, нейрохирург. Оставьте ваш домашний телефон, я позвоню сразу после операции, сообщу, как она прошла.

— Доктор, почему? Я не хочу домой, — бесцветным голосом проговорила Татьяна. — Я должна быть здесь, рядом с сыном. — И, повернувшись к мужу, спросила: — Как это могло случиться, Сережа? Где ты был?

В невидящих глазах Сергея сверкнула первобытная ненависть. Он помотал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

— Мы переходили дорогу на зеленый свет. Илюша шел буквально в полуметре впереди меня. Когда включился красный, он первый добежал до островка безопасности. Я и нее остальные — мы не успели. Это нас и спасло. — Сергей обхватил голову; руками и отвернулся к окну. Голос его звучал глухо, как будто он рассказывал это самому себе. — Этот гад летел на огромной скорости по встречной полосе. Он даже не тормозил. Илюху — бампером, и — еще быстрее — дальше. — По впалым щекам Сергея катились слезы. Голос дрожал. — Потом… Я плохо помню… Откуда-то подъехала «Скорая». Я сел рядом с Илюхой…

Несколько минут они молчали. Потом Лившиц спросил:

— Вы не запомнили водителя? Марку машины? Номер? Хотя бы цвет?

— Разве это важно? — прошептал Сергей. — Впрочем, какая-то темная, темно-бордовая… Номер — нет, номер не помню…: А в марках я не разбираюсь…

— Все, друзья. Пора. — Лившиц посмотрел на настенные часы. — Конечно, вы можете ждать и здесь.

— Спасибо, доктор. Мы останемся здесь. — Татьяна инстинктивно схватила его за руку. — Удачи вам, доктор…

— Всем нам удачи. — Врач кивнул каким-то своим мыслям и направился к лифту.

Проводив его взглядом, Сергей решительно усадил Татьяну в единственное кресло. Потом вышел из здания, присел на ступеньку и закурил, приготовившись к бесконечному ожиданию.

После ухода следователя они еще долго сидели в Костином кабинете, молча переваривая случившееся. Первым тишину нарушил Костя. Истребив пятую подряд сигарету, он тихо проговорил:

— Ты клиентов обзвонил? Надо бы отменить все заказы до похорон.

— Обзвонил всех. На автоответчик записал, что центр закрыт до четверга, — ответил Максим.

Они помолчали еще минут пять. Максим тяжело поднялся, сходил в свою конторку, принес водку, закуску, стаканы. Костя молча разлил. Они выпили. Разлили по второй. В этот момент хлопнула входная дверь, и в кабинет вихрем влетела растрепанная Кира.

— Что случилось, господа? Ни черта я не поняла. Почему центр закрыт до четверга? И зачем я понадобилась вам в субботу?

Максим опустил глаза и пробормотал:

— Принеси-ка себе стакан и присядь. Сейчас все расскажем.

— Да не буду я с вами пьянствовать. Я водку терпеть не могу! — возмутилась Кира. Стакан, тем не менее, принесла. — Что это? — уставилась она на полный стакан водки, накрытый хлебом. — Что это значит?

— Петьку убили, — тихо сказал Костя. — Сегодня утром.

— Как? Кто? — Уголки ее губ опустились, и сразу стало ясно, что. Кире не двадцать пять. — За что?

— За деньги, наверное, — пожал плечами Костя. — За что же еще убивают? Как у тебя, кстати, с алиби? Следователь считает тебя главной подозреваемой.

— Меня? — Челюсть у Киры отвисла; густо напудренное лицо стало похожим на бухарскую дыню. — Он что, дурак? Я весь день была у друзей на даче, в Кратово. Двадцать человек подтвердить могут.

— Не обращай внимания, Кирюша, — пробормотал, не отрывая глаз от стола, Максим. — Это Костя неуклюже шутит. Нервы, стресс, сама понимаешь… Это ничего, пройдет. Ты выпей, Петра помяни…