Андрей Стрельников - Я — убийца

— Сейчас. — Нефедов потер пальцами виски. — Встал в шесть, бегом слетал на рынок, — не удивляйся, я каждое утро туда бегаю. Продавец должен знать, что он под наблюдением с утра и до ночи, иначе начнет воровать — потом уже не остановишь. На обратном пути зашел в магазин за молоком, — значит, было уже начало девятого. Позавтракали, жена с детьми уехали в парк, в Сокольники, на электромобилях покататься. Я сидел дома до половины первого, до их возвращения. Бухгалтерию подбивал. Несколько раз звонил на рынок, — у меня два контейнера телефонизированы.

— Продавцы могут это подтвердить? — спросил Максим, глядя во двор, где три малыша строили башню из песка.

Нефедов искоса глянул на него, прищурился. Помолчав немного, пробурчал:

— Что-то не пойму я, Макс, твоих вопросов. Почему кто-то что-то должен подтверждать? Я слышал, Кровеля с поличным взяли?

Максим кивнул.

— Да, конечно. Надо было тебе с самого начала сказать. Есть свидетель, который за несколько минут до приезда Кровеля видел человека, входящего в Петькину квартиру. Человека твоей комплекции, Леша.

Алексей широко раскрыл глаза и присвистнул. Достал у Максима из пачки сигарету, закурил.

— Да, дела… Продавцы здесь, конечно, не свидетели. Они же не могут определить, откуда я звонил.

Максим тяжело вздохнул и с надеждой в голосе спросил:

— Может быть, тебе кто-то звонил? Сюда, домой…

— Звонил..? — Алексей опустил плечи и с виноватым видом пробормотал: — Да, звонили. Только я к телефону не подходил. Очень не хотелось с Петькой объясняться. Думал: соберу деньги — тогда и появлюсь. Кто же знал, что так получится?

Несколько минут они стояли молча, погруженные в свои мысли. Потом Максим, стараясь не смотреть Нефедову в глаза, тихо сказал:

— Тебя вызовут к следователю. Возможно, уже сегодня. Будь готов, Леша.

— Да, конечно… — Алексей поморщился. — Только чего мне готовиться-то? Добавить к уже сказанному нечего…

— Вспомни все хорошенько. Может быть, кто-то подтвердит твое алиби. — Максим вошел в комнату и задержался у стола, вспомнив разговор с Баром.

— Леша, скажи мне: ты с Баргузовым хорошо знаком?

Нефедов усмехнулся:

— Хорошо — не то слово. Давно — так будет точнее. В соседнем зале груши колотил. Долго колотил, упорно. Кандидат в мастера по боксу, тяжелый вес.

— Не очень ты его жалуешь, я вижу.

— Совсем не жалую, — охотно согласился Алексей. — Недобрый он человек. А точнее — сволочь редкостная. Петькиным арендаторам от него доставалось — не дай бог! Моих продавцов не трогает, побаивается. — Он посмотрел на свои кулаки и хмыкнул. — Я же могу и башку отвинтить при случае.

— Он, по-моему, тоже не слабак, — осторожно заметил Максим.

— Нет, конечно, — кивнул Алексей. — Здоров, как буйвол. Только все навыки в кабаках да борделях оставил. Слабого ударить — это он мастак. Правда, сильному с ним связываться тоже не стоит. Свора у него опасная.

— Хорошо, Леша. — Максим направился к выходу. — Ты все-таки постарайся что-нибудь вспомнить. Привет тезке!

Максим с улыбкой рассматривал плакаты, развешанные на стенах. Он видел их здесь и три года назад, и пять лет, и десять. Тогда они были посвежее, сейчас — пообшарпались, пообветшали, но содержание осталось прежним. Менялось начальство, менялась политическая система, неузнаваемо изменилась жизнь, но задачи правоохранительных органов при любой ситуации оставались прежними. И суровый плакатный взгляд широкоплечего блондина с сержантскими погонами, устремленный на всяк сюда входящего, по-прежнему оставался недоверчивым. А глагольная часть настенной росписи вечно будет призывать «искоренять», «разоблачать», «не позволять», «охранять» — и так далее.

— Серов! — Максим с трудом «выплыл» из потока своих мыслей. Кто его зовет? — Серов! — кричали из «бюро пропусков». — Получите ваш пропуск! Третий этаж, налево.

— Спасибо, — Максим усмехнулся, — я знаю. Лифт, конечно, не работает? — Он посмотрел в конец коридора, где находилась лифтовая шахта. Оттуда не доносилось ни звука.

— Лифт? — изумилась девушка-сержант в окошечке, выпучив на него густо накрашенные глаза. — Он что, когда-то работал?

— Н-да, — пробормотал Максим. — Давно, в другой жизни. Вас тогда еще не было.

Он поднялся на третий этаж, помассировал занывшую вдруг ногу и направился к кабинету с табличкой: «Анатолий Иванович Петелин. Следователь по особо важным делам». Постучавшись, толкнул дверь.

За столом сидел немолодой, сутулый мужчина, с проседью в волосах, с проплешинами. На нем был мышиного цвета костюм, столь модный в полуноменклатурной среде середины семидесятых. Да и весь он выглядел каким-то замшелым, случайно занесенным в конец века. Трудно было представить на его лице какие-либо эмоции. Именно так, по мнению Максима, полагалось выглядеть тем, кто скрупулезно собирал толстые досье на диссидентов и, «чувств никаких не изведав», отправлял их в психушки — «мозги прополоскать».