Владимир Колычев - Любовь в законе

Но мужчина уже повернулся к нему спиной, никак не реагируя на его восклицание. Зато большеротый ударил его ногой так, что у него отключилось сознание.

Когда Сева очнулся, в доме уже никого не было. И руки были развязаны. Но над головой висел дамоклов меч на веревке из трехсот тысяч долларов. Может, у него и были такие деньги, но с какой это стати он должен был отдавать их неизвестно кому?

Впрочем, Сева догадывался, кто нанес ему столь болезненный визит. Майор Вольский говорил, кто ищет Полину, чтобы ей отомстить. Значит, пострадал Севастьян от бандитских происков господина Агапова. Если он такая мразь, то и его брат, упокоенный Полиной, такое же дерьмо… Впрочем, это ее не оправдывало.

Превозмогая боль, Севастьян закрыл дом изнутри, спустился в подвал и взялся за работу. Блоки, казалось, весили втрое больше обычного, но его это не остановило. Он добрался до двери, открыл ее…

Полина сидела, забившись в угол, как затравленный зверек. Взгляд как у дикой, но усмиренной кобылицы. Волосы слипшиеся, лицо грязное, под глазами темные круги, щеки впалые, и сама худая, мятая…

– Есть хочешь?

Она кивнула.

– А чего молчишь?

Он поймал себя на мысли, что Полина пожмет плечами, продолжая общаться с ним на языке первобытных немых. Но она заговорила, причем вполне внятно:

– Слов мало. И все они матерные.

– Какая жизнь, такие и слова.

– Что у тебя с лицом? Тебя били?

– Агапов приходил. Спрашивал, где ты.

– Ну да, вопросы он задавать умеет… Ты кормить меня собираешься?

Севастьян кормил ее раз в три-четыре дня, потому что голод в данном случае был лучшим лекарством. Поэтому обилием яств он ее баловать сейчас не собирался, чтобы не навредить желудку. Кефир, печенье, глазированный сырок…

Полина жадно набросилась на еду, но, спохватившись, погнала его прочь, чтобы не мешал. Уходя, дверь он оставил открытой. И бак с крышкой забрал.

Сева приготовил для Полины ванну, помог ей подняться наверх. О том, что у него есть возможность потереть ей спинку, он даже не думал. Не до того. И она его об этом не попросила. Впрочем, все-таки позвала его к себе, но даже руку не выставила напоказ из пены над водой. Видна была только голова, уютно уложенная на специальной массажной подушечке.

– Представляешь, я была такой грязной, что воду пришлось менять, – в блаженстве прикрыв глаза, истомленно сказала Полина.

– Отчего ты была грязной? – с намеком на ее прошлое спросил он.

– Ты извалял меня в дерьме, – даже не пытаясь возмущаться, вяло сказала она. – Этот чертов бак, знаешь, сколько раз он переворачивался?

– Не надо было беситься.

– Это не я, это кокаин…

– Значит, кокаин тебя в дерьме извалял. И Макар.

Полина открыла глаза и ясным, совершенно вменяемым взглядом посмотрела на него.

– Макар – мой страшный сон.

– Ты хочешь его забыть? – с надеждой спросил он.

– Да, – не очень уверенно, но все-таки согласием ответила она. И немного подумав, спросила: – Что с ним, ты узнавал?

– Нет. И сам он не объявлялся.

– Значит, сидит. Иначе искал бы меня.

– Пока что тебя ищут бандиты и милиция.

– И что мне делать? – закаменело лицо Полины.

– Уехать. Куда-нибудь далеко.

– Самой?

– Если хочешь, я могу поехать с тобой.

– Хочу. А куда?

– Куда-нибудь в глухомань. Построим дом, я умею…

– Кто бы сомневался… Но лучше бы ты построил дом в Москве.

– Смеешься? Ты в розыске, какая Москва?

– В том-то и дело, что в Москве легче всего затеряться. Невероятно, но факт.

– Не знаю,… – замялся Севастьян.

Он должен был забрать с собой сына, но какая для Женьки перспектива в глухомани? Коровам хвосты крутить? К тому же Севастьян привык жить в постоянном напряжении, и в деревне он просто сдуется со скуки. А в Москве он мог бы заняться бизнесом. Там и масштабы совсем другие, и цены… Тяжело ему будет, но со своим опытом он не пропадет.

– Мы построим дом на берегу Москвы-реки и вместе будем смотреть из окна, как плывут белые пароходы, – добавила розового дыма Полина.

– Ну, если вместе…… – поплыл было за белым пароходом Севастьян.

– Я буду твоей пленницей. Я согласна на это.

– Я думал, ты хочешь быть моей женой.

– Жена может сбежать. Или загулять. А я не сбегу и не загуляю. Потому что у меня нет другого выбора, как быть с тобой. Только с тобой я могу чувствовать себя в безопасности. Ты будешь прятать меня от ментов, от бандитов и от самой себя. А впрочем…… Знаешь, если ты сделаешь мне предложение, то я, пожалуй, согласна быть твоей женой.