Владимир Колычев - Влюблен и очень опасен

– Может, я попробую? – вызвался Игорь.

Настя ликующе улыбнулась. Он сильный, он легко скрутит гайку с колеса. И машину без домкрата приподнимет, если надо...

Игорь вышел из машины, присел на корточки перед колесом, взял в руки ключ.

– Так оно же не спущенное! – удивленно протянул он.

В этот момент водитель и ударил его со спины. Высоко вскинув кулак, молниеносным движением опустил его. Куда он его ударил, Настя не видела: спинка сиденья закрывала обзор. Но слышала, как упало на землю тяжелое тело. В этот же момент разлепил веки малыш, мутно посмотрел на маму и, обиженно скривив личико, заплакал во весь голос.

Зарыдала и Настя. Она поняла, что произошло. Игорь стал жертвой киллера, и теперь ее очередь.

Ей бы выскочить из машины в ночь, бежать куда глаза глядят, но страх парализовал ее, и оставалось только ждать, когда удав проглотит добычу.

Киллер возился с Игорем, из темноты посматривая на нее. Кепка, большой нос, борода, усы. Настоящий Бармалей. Только совсем не смешно.

Он ловко связал Игоря, затолкал его бесчувственное тело в багажник. И только тогда занялся Настей. Сел на водительское сиденье, включил в салоне свет, повернулся к ней. Сначала снял кепку, затем отклеил брови, усы, бороду и отломал себе половину носа, как будто тот был из воска. Это было столь завораживающее действие, что слезы на глазах у Насти высохли сами по себе. И Кирилл прекратил плакать.

– Теперь узнаешь? – до боли знакомым голосом спросил он.

– Марк?! – ахнула она.

– Твой Игорь был прав, тебя действительно хотят убить... Как там наш малыш?

Кирилл смотрел на него широко, насколько только можно, раскрытыми глазами. И ротик приоткрыл. Казалось, он почувствовал в нем родного отца. Но, скорее всего, просто испугался. И Настю трясло от страха.

– Он не твой!

Марк ничего не сказал. Он повернулся к Насте спиной, но она все-таки увидела, как скривилось его лицо. И сдавленный стон вырвался наружу.

– Что с тобой? В оборотня превращаешься?

Ей хватило духу, чтобы съязвить, но это лишь еще больше напугало ее. А что, если Марк действительно обратится сейчас в оборотня? Может, он сначала перевоплощается, а потом убивает?

– Плечо, – сквозь зубы процедил он.

– Что, Игорь слишком тяжелый для тебя?.. Что ты с ним собираешься делать?

– Пока только поговорю.

Он завел машину, правой рукой включил передачу, ею же взялся за руль. Левая рука у него бездействовала.

– Я знаю, ты его убьешь... И меня тоже...

– Я должен был тебя убить. Но я не смог. И не смогу...

Машина катилась под уклон, двигатель работал едва слышно, и Настя отчетливо слышала каждое его слово.

– Все ты врешь!

– Но ты же до сих пор жива... Неужели ты думала, что я способен убить тебя и своего сына?

– Способен! Меня убьешь, а сына заберешь... Ты все продумал!

– Сама придумала или кто-то подсказал?..

Взявшись за руль больной рукой, он вынул из кармана диктофон, включил его на воспроизведение и протянул ей.

– Не бойся, это не мина, – с горечью усмехнулся он. – Хотя может стать бомбой... Если ты еще ничего не поняла.

Настя услышала голос Инги.

«Они когда-то вместе были, ну, еще в начале девяностых – рэкет, крыши, что-то там еще. Потом отца ранили на разборке. В живот ранили, из дробовика, все там разворотили... Он чуть не умер, долго лечился... И ты думаешь, Каховцев ему помогал? Как бы не так! Дал один раз тысячу долларов на лекарства, и все! Каховцев дела делал, а он концы с концами еле сводил. Я же помню, как он в больницах пропадал, а мы с матерью голодали. Я даже больше скажу, Каховцев к ней подкатывал. Она у меня красивая, так он и предложил ей с ним спать, пока муж в больнице... Может, и было что-то, хотя мама говорит, что нет... Она отцу все рассказала, он злобу затаил. И мне потом эта злость передалась... И я знала, что отец Каховцева заказал. Был у него один выход. На Южака грешили, но это не он отца заказал. Возможно, он тоже заказывал, но если так, то не успел... По-нашему все вышло. Только Кирилл всех обманул. Мне теперь нельзя ни замуж выйти, ни ребенка родить... Кирилл нас всех обставил. Ни замуж нельзя, ни ребенка. От нее все зависит. Если она поднимет волну, то у меня все отберут. Если ее не будет, никто ничего не отберет. Всем все равно будет, с кем я и как. А Настя заинтересована, чтобы я без штанов осталась. Ведь ей же все потом отойдет. Поэтому я обратилась... То есть мой отец сам решил, что с ней надо кончать»...

Это было столь чудовищное признание, что в него трудно было поверить.