Владимир Колычев - Влюблен и очень опасен

Можно было принять ее за сумасшедшую, если бы не до предела короткая юбка из красного латекса, белые чулки в крупную сетку, сбитые полусапожки на высоченном каблуке. Дешевая дорожная проститутка. Скучно ей стало, вот и выеживается. Знает, что солдат ее не обидит, разве что матом пошлет.

И среди дорожных проституток иногда попадались довольно-таки симпатичные особи. А эта чуть ли не красавица на общем фоне. Такой бы на Ленинградке стоять, а она тут прозябает. Глаза большие, черты лица правильные, хотя и несколько грубоватые, очаровательный носик, большие, четко очерченные губы. И фигурка из лучших природных каталогов, ноги сильные, длинные. Машин много мимо проезжает, но, как это ни странно, никто не останавливается. Что ж, придется Марку избавить служивых от тяжких мучений.

Он подъехал вплотную к ней, остановил машину, а дверь она открыла сама. Нагнулась и задницей из стороны в сторону водит. На Марка смотрит, а сама о солдатиках еще думает.

– Покатаемся? – небрежно спросил он.

– Легко.

С улыбкой до ушей она впорхнула в салон, закрыла за собой дверь.

– Клевый у тебя «бумер».

Голос у нее тонкий, захлебывающийся, отчего гласные задыхались в ее словах.

– «Урал» круче, – усмехнулся он, кивком головы показав за правое плечо.

– Бедные ребятки.

– У этих ребяток шомпола есть; как начистят со всех сторон, сиять будешь дальше, чем видишь.

– Напугал бабу мужиком! – хмыкнула она. – Я к этому делу привычная.

– Проститутка?

– А то ты не понял.

– А удостоверение есть?

– Ну, в общем-то, есть. Под юбкой. Можешь полистать. Одна ярославская за два часа, и листай сколько угодно.

– Может, лучше сто бакинских до утра? Ночь на носу, холодно, дождь вот-вот пойдет, а у меня дома тепло.

– Не надо меня уговаривать, согласна я. Курить можно?

– Смотря что.

– Что я, дура, травку с собой таскать? Менты возьмут, так потом на толпу раскурят, что с четверенек не встанешь.

Девушка достала из сумочки тонкую сигарету, щелкнула зажигалкой, с удовольствием затянулась и расслабленно развалилась в кресле, раздвинув длинные, согнутые в коленях ноги. Нелегкое это счастье, стоять на обочине под открытым небом, в непогоду, дожидаясь клиента. А потом еще отрабатывай свой кусок хлеба, согнувшись в три погибели, ударяясь головой о рулевую баранку. А мужики потные, вонючие. Но Марк ее не жалел. Сама такую судьбу выбрала, пусть сама себя и жалеет.

Но и презрения к ней не было. Она торгует своим телом, он – своей совестью, и кто кого лучше? Он убивает людей, а она их, можно сказать, лечит. Не всех, конечно, а только мужчин, не очень уверенных в себе. Даже те, кто никогда не воспользуется ее услугами, глянув на ее молодое, выставленное на продажу тело, мысленно взбодрятся, представив, что всегда могут провести время с женщиной; ну, не именно с ней, а вообще. Пусть и за деньги, но с пользой для себя. Не так важен секс, как собственная самооценка. Такое вот психологическое лечение. А Марк только убивает. Он тоже продается за деньги. Но он – абсолютное зло.

– Колешься?

– Не, я этим не занимаюсь. Девчонки вставляются. А у меня планы. Денег хочу накопить, машину купить.

– Домой богатой невестой вернешься? – подначил ее Марк.

– Ну, не богатой. Но, может, и невестой, – подняла бровь девушка.

– А если твой земляк в машине был? Ну, среди солдат.

– Да плевать. В другой поселок перееду, где меня не знают. А может, всю жизнь здесь буду. А что, работа непыльная.

– Шутишь?

– Только в душу лезть не надо. Под юбку – пожалуйста. А в душу – не надо!

Марк кивнул, мысленно поставив себя на ее месте. Нет, не проституткой себя представил, а что бы он чувствовал, если бы кто-то в его душу полез. Следователь прокуратуры, например, Ирина Сергеевна, та женщина-подполковник из Тепломорска, что допрашивала его прошлой осенью. Узнала она, чем люди занимаются, и давай на совесть давить. А мама знает, что ты киллер? А самому не стыдно? А не пора ли петлю на своей шее затянуть? Или с повинной явиться, чтобы на пожизненный срок сесть. Да он бы убил ее. Хотя нет, убивать бы не стал. Не хочется больше убивать. Совсем не хочется. За деньги можно, но без желания.

Квартиру он снимал на окраине города – так дешевле. Однокомнатный меблированный вариант; чуть похуже, чем был у него в Тепломорске, но также дорого. Тепло в доме, относительный порядок, но неуютно здесь: не хватает женской руки. Альбина, как звали проститутку, могла скрасить одиночество, но ей не по силам зажечь домашний очаг. Да и не для того она здесь.