Анатолий Галкин: Других версий не будет

– Вы кто такие?

– Мы люди нездешние. Случайно тут оказались. А вы Максим Ляхов.

– Да.

– Очень приятно… Я понимаю, что с этими господами у вас серьезный разговор… Кстати, Максим, хочу представить вам Егора. Он жених вашей племянницы.

– Какой такой племянницы?

Савенков почесал лысину, давая понять, что объяснение будет сложным.

– Вы же знаете, Максим, при каких обстоятельствах погиб ваш брат… Вот, в результате этих обстоятельств и появилась девочка Света. А это ее жених.

– Ладно… Вы меня на палубе подождите. Я потом посмотрю, подходит ли Светке такой жених… Только дверь наверху захлопните.

Савенков с Егором еще не ушли, а Максим Ляхов, отбросив обувную коробку уже держал в руках четыре куска «мыла», обмотанного изолентой с массой проводков, с пультом и красной кнопкой.

На палубе к Савенкову подошел начальник охраны:

– Как с вами решили?

– Нас отпустили.

– Кто?

– Лично Шишов.

– И этого?

– Обоих отпустили.

– Подождите… Я должен уточнить.

Он подошел к двери, ведущей вниз, в каюту и аккуратно нажал на ручку. Не получилось.

Он нажал посильней. Затем дернул… Около минуты он думал, после чего наклонился к замочной скважине и прокричал:

– У вас все в порядке, Андрей Викторович.

Ответа не последовало, но к двери подбежало еще двое охранников. Один из них вытащил пистолет и прицелился в замок.

Савенков схватил Гошу за рукав и потащил поближе к борту:

– Нам пора, Егор… Вот и лодка наша.

С первого выстрела они прыгнули за борт. На яхте было явно не до них.

Подплывая к лодке, Савенков оглянулся. Охранники все еще суетились у двери. Похоже, что именно в этот момент им удалось отстрелить замок и ворваться внутрь. И сразу же раздался взрыв.

Яхту не разнесло на куски, но дыра в днище появилась. Иначе, почему «Марго» стала крениться на корму, задирая все выше нос и уходя под воду.

Пока еще не причалили, Гоша попросил всех:

– Не надо ничего Лане говорить. Ни про Максима этого, ни про Саблина. Она же его двадцать лет отцом считала… Правду не всегда надо знать. Что ей за польза от этой правды. Один вред.

Уже на тропинке перед калиткой Гоша остановился и печально произнес:

– Мы же почти в руках держали графские шифровки. Теперь их на клочки разнесло. Как Гутману об этом сказать?

Кроме освобождения Гоши у банкета был еще один повод. Это был прощальный банкет. Оставаться здесь рядом с усадьбой и дразнить гусей не было никакого смысла. Завтра утром они решили отбыть в Москву.

Пытаясь развеселить Гутмана Савенков решил пошутить:

– Послушай, Саша, что мы глупее твоего графа? Сейчас все вместе подумаем и найдем клад без всяких шифровок. Мозговой штурм, называется. Начали?

– Вы аналитик, вы и начинайте.

– Хорошо… Лана принесла архивные документы из фонда Барковских?

– Да.

– Значит туда попали документы хранившиеся здесь, в усадьбе.

– Да.

– А значит и подчистку на плане сделали здесь. Что хотели скрыть? Наш подземный ход. Другие есть, а наш банный затерли.

– Зачем?

– Вот и я думаю – зачем? Чтоб не нашли его или то, что в нем спрятано… Валера, ты не видел в стене необычной кладки или двери.

– Была там дверь, Михалыч. В той части, что к Волге ведет. Перед самым завалом в стене металлическая дверь. Как в электрощитовых, только ржавая.

– Ты не вскрывал ее?

– Нет, Михалыч. Хотел, но забыл. Как дырку в винный погреб проделал, так обо всем забыл.

У Гутмана загорелись глаза. У остальных тоже. Кладоискательство штука заразная!

Они шли по сырому подземному коридору. У каждого был свой источник света: керосиновая лампа, фонарь или в крайнем случае свеча. У каждого был свой инструмент: ломик, кувалда или в крайнем случае напильник.

… Против лома нет приема. Замок соскочил со второго удара.

В маленькой и удивительно сухой кладовочке стояло четыре сундука. Их вскрывали аккуратно и с трепетом.

В первом оказались старинные книги церковного содержания в кожаных переплетах с золотыми замками.

Во втором и третьем сундуках – иконы. В последнем – кадила, лампадка, распятья…

Гутман стоял среди сундуков растерянный. Он смотрел только на Савенкова, прямо в глаза:

– Что делать, Игорь Михайлович? В Израиль увезти не дадут… Вещи ценные. Можно и здесь продать, но неудобно как-то. Грешно… Что делать, Игорь Михайлович?

– Сам думай, Александр Моисеевич.

– Может быть в православную церковь отдать. Просто так, без денег.

Савенков неумело перекрестился, поклонился Гутману и распевно произнес: