Анатолий Галкин - Крутые игры

Но он не сразу понял, что это прожектора… Затем появились цветные строчки трассирующих пуль и послышались частые ухающие взрывы зенитных снарядов.

Лейтенант взглянул на часы: три часа пятнадцать минут ночи… Не самое подходящее время для учений.

Он выскочил из кабины и побежал по дороге вдоль спускающегося к бухте обрывистого склона.

Вперед и вверх!..

Там была площадка, с которой почти всё видно. И вся Южная бухта и противоположная Корабельная сторона с высотами Малахова кургана… А еще порт и часть главной, Севастопольской, бухты.

Послышался гул моторов, и в лучах прожекторов начали появляться десятки парашютных куполов.

Это не десант – на стропах висели огромные темные ящики. Они мягко опускались на воду и почти сразу же скрывались в глубине. Большинство их падало в горловине главной бухты, у выхода в открытое море… Но некоторые попадали и на рейд, и в Южную бухту около порта.

Один из куполов отнесло к вокзалу. Ящик упал прямо на рельсы, и лейтенант зажмурился от вспышки.

А через две секунды до него долетел грохот взрыва… Он повернулся к порту, но вдруг отпрянул и машинально бросился на землю… Прямо на него медленно надвигался огромный купол. Черный ящик пролетел в двух метрах над его головой, прижатой к каменной кромке. Мощная магнитная мина двигалась вдоль дороги, вниз, туда – к машине…

Через секунду после взрыва Тимофей вскочил и успел увидеть кувыркающийся в воздухе пылающий грузовик… Задевая за чахлые кусты и каменные уступчики, он падал вниз по склону к портовому дебаркадеру.

Грохнувшись на край плоской крыши, машина немного покачалась и нехотя соскользнула в черную холодную воду. Она тонула долго – из крытого жестяного кузова без окон воздух выходил медленно.

Лейтенант стоял и долго смотрел вниз… Все время, пока вода окончательно не сомкнулась над грузовиком…

Так погиб Розанский!.. Странная судьба! Только что он рассказывал, как лихо убежал от того, последнего взрыва Гражданской войны…

Но, получается, что этот взрыв гонялся за ним все двадцать лет. Он догнал его здесь, в первые минуты новой большой войны… Странная судьба!

…Лейтенант знал, что не побежит сейчас ни в управление, ни в общежитие.

Он не спал две ночи подряд! А рядом был домик, где его всегда ждала подружка, тихая уютная вдовушка сорока с лишним лет.

Сейчас ему хотелось только одного: принять стакан какой-нибудь крепкой жидкости, положить планшет с дневником под подушку и спать. Очень долго спать… Нет, война войной, а отдохнуть он должен. Имеет право!

Тимофей проснулся в полдень и, наспех попрощавшись с растрепанной заплаканной хозяйкой, выскочил на улицу.

Он не узнал город… Сотни людей с ведрами и огромными кистями рисовали на крышах и стенах черные кляксы замысловатой формы… Маскировка!

Вместо усиленных постов он увидел на улице только одного милиционера. Его, растерзанного и прилично побитого, вела толпа гордых женщин.

Еще ранним утром по городу разлетелся слух о диверсантах в милицейской форме, и жители устроили жестокую охоту за стражами порядка… Заодно ловили и других «подозрительных».

Не трогали только моряков!

На пути в управление лейтенанту удалось избежать нежелательных встреч с «ловцами диверсантов»… Правда, одна группа уже начала его догонять и остановилась только тогда, когда он, поправив помятую форму, вошел в дверь Управления НКВД.

Через три минуты он был уже у майора…

А вечером с небольшим сборным отрядом НКВД он грузился на борт сторожевика… Им предстоял ночной переход в Одессу, поближе к фронту.

Провожавшие завидовали. Севастополь казался им глубоким тылом… Скоро враг будет отброшен и разбит на своей территории!

Так повоевать-то не успеешь!

В Севастополь Тимофей Иванович вернулся только в шестьдесят первом.

Вернулся без погон и особых перспектив. Шальная волна массовых сокращений армии зацепила и его.

Правда, с учетом его должности и военных заслуг в горкоме ему предложили возглавить какой-то далекий степной совхоз… Но он отказался и уехал к морю, поближе к тому заветному скалистому берегу, который снился ему все эти годы.

Тимофей Иванович вел размеренную спокойную жизнь. Растил сына. Сажал персики и мастерил фанерный домик на своих четырех сотках у Стрелецкой бухты.

Но каждое воскресенье уезжал на пыльную инкерманскую дорогу.

Воронку у входа в подземелье давно засыпали. Акации спилили, и на этом месте построили хорошо охраняемый военный склад.